– Хотите, чтоб я высадил вас на нашей стоянке для мобилеров, под самыми окнами?

– Нет! – выдохнула сообразившая Маред. – Благодарю вас, лэрд. Я… могу идти?

– Конечно, – кивнул Алекс, доставая фониль. – У меня дела в городе. Когда освободитесь, пришлите мне письмо на фониль – я подъеду. И желаю вам успеха.

– Благодарю… – помолчав несколько мгновений, отозвалась Маред.

Будто смутившись, она отвела взгляд, снова поправила многострадальный воротник и вышла, закрыв дверь мобилера чуть резче, чем следовало.

Оставшись один, Алекс проверил письма на фониле и заметки в списке дел, откинулся на спинку сиденья и посмотрел в непривычно густую синеву неба – редкость для Лундена. Впрочем, в Старом городе, центре деловых кварталов, что причудливой кляксой расползлись вокруг королевской резиденции и здания Парламента, чистый воздух никого не удивляет. Это окраины заполнены дымом и чадом заводов, которые пока слишком дорого перевести на астерон.

Старый же город не терпит грязи и суматохи. Три квартала от Парламента – адрес, который для понимающих людей говорит куда больше любой рекламы. Тем более что рекламу «Корсар» и не заказывает. Юридический дом Александра Монтроза не нуждается в рекламе. Юридический дом Монтроза может еще и отказать клиенту с ненадежной или запятнанной репутацией. Или вообще без объяснения причин, хотя и с безупречной вежливостью.

Алекс мечтательно улыбнулся, представив, как Маред сейчас идет по прохладным коридорам и лестницам, дыша совершенно особым воздухом «Корсара». Смотрит на приоткрытые двери личных кабинетов и общих комнат, на проходящих мимо стряпчих, счетоводов, техников… Опытные старые мастера правоведения и совсем еще юнцы – его люди напоминали Алексу волчью стаю, всегда готовую к охоте или защите своих. Только тот, кто совсем не знает волков, может усмотреть в этом сравнении что-то обидное. И их вместе с «Корсаром» отдать Мэтью?

Не в юридическом доме же дело, как в таковом. Можно, продав «Корсар», хоть завтра зарегистрировать в Торговой Палате новое предприятие, снять помещение, завезти мебель и вычислители. Через неделю большая часть старой клиентуры будет снова у него. А вот люди… Подобранная, отлаженная, спаянная команда! Кто-то, разумеется, тут же положит новому начальству на стол прошение об увольнении и придет к Монтрозу. Но кто-то и останется, понимая, что на новом месте старое жалованье будет еще не скоро – любая перестройка всегда поначалу ведет за собой потерю прибыли. Механизм, более точный и сложный, чем знаменитые часы-колокол на башне Большого Тома, рассыплется, а пока его соберешь снова… И репутация! Если станет известно, что Монтроз дрогнул, беспрекословно отдал свое – пусть и за хорошие деньги, но по принуждению – кто помешает завтра кому-нибудь другому прийти к нему с новым ультиматумом? Алекс мог бы легко назвать пару-тройку таких контор. Эх, Мэтью, что же ты наделал.

Убрав фониль, Алекс поморщился при мысли о старом партнере. Работать с Корриганом он уже не сможет. Ни за что и никогда.

Предавший однажды уже не станет другом. И Мэтью это знает не хуже него. Его щедрое предложение оставить Алекса формальным главой фирмы – хорошая мина при очень плохой игре. Плохой, потому что грязной. Смотрите, многоуважаемые клиенты, все по-прежнему! Вот «Корсар», а вот «Монтроз» во главе. С Мэтью станется вообще факт продажи держать в глубокой тайне. О, конечно, исключительно в целях сохранения репутации дома! А потом по старой дружбе попросить Алекса проиграть всего одно дело. Одно дело – это ведь сущие пустяки, верно? Или договориться с человеком, с которым Монтроз и на кладбище рядом лежать не хотел бы, не то что работать. Или взять клиента, от которого с души воротит. Один раз! Первый… Все всегда начинается с первого раза. А владельцу не откажешь.

Отъехав от сквера, Алекс снова глянул на небо, слегка подернутое легкими облаками. Начало в два пополудни, значит, раньше пяти девочка не будет свободна. Есть время все подготовить. Свободной рукой он снова взял фониль, пролистал книжку имен.

– Самасти-рез? Хорошего дня вам, почтенный мастер. Как здоровье ваших драгоценных родителей? Чем радуют дети?

Переждав все положенные восторги и ответив на вопросы, тоже неизменно положенные по этикету, Алекс попросил:

– Самасти-рез, будьте моим спасителем. Вечером у меня важная встреча за городом. Подготовьте барашка по вашему семейному рецепту, очень прошу. Да… Да, конечно. Нет, Самасти-рез, когда я поеду свататься, то попрошу вас отправиться со мной – кто справится с этим важным делом лучше? Нет… Да… Благодарю, Самасти, через четыре часа заеду. Поклон вашему отцу и матушке. И вам всяческой благодати…

Нажав кнопку, он улыбнулся, представив, что сказал бы немолодой аравитянин о его «важной встрече». Но тут уж каждому свое. Зато теперь о подготовке сюрприза для Маред можно не беспокоиться: просьбу замариновать баранину хозяин «Звезды Аштар» понимает, как негласное разрешение загрузить багажный отдел «Драккаруса» всем, что радует вкус. Значит, время можно потратить иначе, чтобы вечером быть спокойным и расслабленным. Похоже, это весьма пригодится. Так что – Флория? Нет, пожалуй…

– Анри, здравствуй. Ты в клубе? Прекрасно, я могу подъехать?

Свернув на нужную улицу, Алекс глянул на часы и убрал фониль. Замечательно все выходит – удачный день…

Письмо с лаконичным «Я готова» пришло на фониль в пять, когда Алекс уже ехал из «Бархата». Перед тем, как выехать, он принял душ, смывая запах духов Анриетты, но не высушил влажные волосы. Раскаленная булыжная мостовая парила так, что воздух дрожал маревом, и тонкие шпили астероновых башен дрожали в нем, словно отраженные в воде. Замерли в полном безветрии улицы, деревья, рекламные вывески. Казалось, что если мобилер замедлит ход, то неминуемо прилипнет каучуковыми шинами к мостовой, замерев, как муха на клейкой ленте. Но не прилипал, несся дальше в потоке других мобилеров, сверкающим кусочком в разноцветной мозаике блестящих крыш и капотов и стекол.

Чтобы не замедлять общее движение, лет десять назад особым указом королевы несколько главных улиц Лундена освободили от присутствия конных экипажей, и теперь центр города наглядно показывал богатство, величие и современный дух Империи. Сверкали растопленными леденцами зеркала витрин и окон, выскакивали перед глазами яркие плакаты, призывая купить, попробовать, сделать жизнь прекрасной… В горячем ветре, овевающем мобилер, волосы высохли мгновенно, и Алекс, морщась от запахов и шума, снова прикрыл окно.

Маред ждала его в том же скверике. И по опущенным плечам, склоненной головке и потупленному взгляду Алекс понял, что у девочки что-то случилось. Что-то несомненно плохое. Но что могло пойти неправильно на обычном собеседовании?

Открыв дверь, Алекс дождался, пока угрюмо не поднимающая глаз Маред опустится рядом, поинтересовался:

– Могу я узнать причину вашего дурного настроения, тье Уинни?

– Ничего особенного, – проговорила, едва разжимая губы, девушка.

– Маред, а вам не кажется, что я должен знать о любых сложностях, связанных с работой? Это ведь напрямую касается нашего договора.