– Ничего, я же говорю! Но… почему вы не сказали, что будет экзамен?

Ах, вот оно что! Алекс расслабился, усмехаясь про себя и сохраняя совершенно серьезное выражение лица.

– А я должен был? Можете быть уверены, остальных тоже никто не предупреждал. Вы же любите, когда испытания проходят честно?

– Я бы подготовилась! Я бы…

– Вы могли бы подготовиться только в том случае, – мягко прервал ее Алекс, – если бы знали содержание вопросов заранее. А это – согласитесь – было бы нечестно по отношению к вашим будущим коллегам. Что, неужели низкий балл?

Маред промолчала, отвернувшись к окну, только пальцы судорожно комкали сумочку, из которой торчали какие-то небрежно смятые рекламные проспекты.

– Я могу просто спросить у своего начальника отдела внутреннего распорядка, – так же мягко сказал Алекс. – Но я не думаю, что все ужасно.

– Семьдесят четыре балла, – нехотя проговорила Маред, и на последнем слове ее голос отчетливо дрогнул. – Хотите сказать, что меня все равно возьмут, да? В любом случае! Потому что я… и вы…

Да она же на грани истерики, самой настоящей. Вот оно где сказалось – вчерашнее напряжение. Девочка держалась все утро, а потом самообладание треснуло, потому что речь пошла о том, что для нее действительно важно – о профессиональной гордости.

Алекс свернул в ближайший переулок, остановил мобилер. Маред сидела, каменея плечами и спиной, тщательно отворачиваясь. Плачет, что ли? Было бы неплохо – слезы действительно облегчают душу. Но непохоже. Просто не хочет, чтобы ее видели слабой.

Он вздохнул, тщательно подбирая слова.

– Маред, послушайте меня, пожалуйста. Собственно, я не обязан этого говорить. И я уже просил, чтобы вы не искали намеков там, где их заведомо нет. Помните? Утром. Я понимаю, вы привыкли все экзамены сдавать на высший балл. Вы лучшая студентка, просто идеальная. Но так не бывает. В настоящей жизни идеал недостижим. Нельзя знать все и быть готовой ко всему. Вы изучали академическую юриспруденцию в самом широком смысле этого слова, а в наш экзамен включены вопросы из обычной практики. Никто не ожидает от стажеров ста баллов из ста, поймите. И хватит уже по поводу и без повода страдать, поминая наши отношения. Экзамен вообще косвенно влияет на то, брать или не брать стажера.

– А… зачем он тогда? – приглушенно отозвалась Маред, не поворачиваясь. – Если… не влияет?

– А вот это, – улыбнулся Алекс, – маленький секрет моего юридического дома. И если я его открою – это как раз будет использованием служебного положения. Я шучу, не бойтесь. Хотя рассказывать про это другим не нужно, потому что вам это было неоткуда узнать, понимаете?

Дождавшись нерешительного кивка, он продолжил:

– Вопросы экзамена учитывают не только ваши знания, но и способ мышления. Вы вряд ли заметили, но в некоторых из них были ловушки, чтобы определить склонность к азарту, терпеливость или готовность идти на взаимные уступки. Кроме того человек, который раздал вам листы с вопросами, тщательно наблюдал за тем, как вы даете ответы: долго ли думаете над заданиями, возвращаетесь ли к пройденному и так далее. Собрав результаты, он подвергнет анализу ваш почерк и количество исправлений, даже линии, которыми вы зачеркивали неверные варианты, а затем представит рекомендации. Никто не откажет кандидату на стажировку, если только не возникнет сомнение в его честности. Зато мы заранее можем подобрать каждому работу, которая ему больше всего подходит. Услуги мэтра профессора псилологии очень дороги, но они того стоят.

– Могу представить, что он напишет обо мне, – помолчав, сказала Маред. – Хорошо… я поняла. Простите…

– Ничего страшного, – спокойно ответил Алекс. – Знаете, чем отличается хороший начальник от действительно хорошего? Хороший требует от работника всего, что тот может сделать. А действительно хороший не требует невозможного. Я уверен, что вы ответили так хорошо, как только смогли. Верно? Значит, этого вполне достаточно.

– Просто… Я не думала, что так мало знаю.

– Полагаю, – будничным тоном сообщил Алекс, – что на самом деле вы знаете еще меньше, чем вам кажется. Все-таки вопросы экзамена рассчитаны на студентов, а действительная работа юриста сильно отличается от идеала правоведения. Иначе нашу работу делали бы вычислители, наверное. Людям же свойственно ошибаться. Как-нибудь я расскажу пару случаев из своей практики – вы будете в ужасе, какого я свалял дурака. А теперь, если вы успокоились, помолчите минутку, чтобы в фониле не был слышен голос.

Он нажал пару кнопок.

– Стивен? Как там наши юные и подающие надежды? О нет, на работу я сегодня точно не приеду. Но мне любопытно. И придется звонить старому лэрду Макмиллану, так что скажи, на сколько баллов написал работу его внук? Семьдесят? Прекрасно… Что ж, значит, он действительно заслужил протекцию старика, это радует. А сколько минимальный балл? Шестнадцать? Да… слабовато. Нет, ничего страшного, но слабо… Семьдесят – это высший? Что? Семьдесят пять набрала Уинни? Да, я тоже… Отлично, значит, я порадую старого Макмиллана. Да, давай со вторника. Хороших выходных…

Отключив фониль, Алекс хмыкнул.

– Итак, у кого-то было и шестнадцать. А высший результат – у вас. И какой же можно сделать вывод?

– Что я глупо себя вела? – слабо улыбнулась Маред, наконец-то поворачиваясь.

– Глупо, – серьезно кивнул Алекс. – Самая страшная категория женщин – глупо ведущие себя умницы. Сам таких смертельно боюсь. Так что успокойтесь, тье Уинни. Во вторник можете приступать к работе. Вам позвонят и расскажут все необходимое. Кстати, надо заняться вашим гардеробом. Женщины у нас тоже носят форменное платье, но оно, хвала богам, темно-синее с белой отделкой. Я предвкушаю момент, когда увижу вас в нем, а не в этом кошмаре. Пожалуй, вам стоит отправиться по магазинам с тье Эвелин.

– Благодарю, но я и сама могу… Я… простите, что я так себя вела…

Голос тье Уинни звучал откровенно несчастно. Бедняжка… Поняла, что выдумала кучу глупостей – и самой теперь стыдно. Вот и хорошо. Теперь тебя, такую, можно брать голыми руками, не опасаясь взъерошенных иголок. Приручать, успокаивать… Жаль, что нельзя обнять или просто прикоснуться – опять начнется все снова. А с одеждой что-нибудь придумаем. Вряд ли ты сейчас задумываешься, сколько стоит одежда, в которой тебе не стыдно будет показаться в «Корсаре». Конечно, такое тело ничем не испортить… Почти ничем, если не считать эту болотную гадость. Но оказаться мишенью для насмешек и косых взглядов я тебе точно не позволю – хватит уже.

Алекс улыбнулся одобрительно, снова кивнул.

– Я же сказал – не беспокойтесь. Вам нужно заехать куда-нибудь?

– Нет, наверное…

– Тогда посетим еще одно место – и домой. У меня большие планы на сегодняшний вечер.

И добавил, пока девчонка не успела вообразить себе что-то непристойное и испугаться:

– Будем отмечать ваше поступление на работу и успешную сдачу экзамена. Я бы с радостью пригласил вас в ресторацию, но во всех достойных заведениях слишком велик риск встретить кого-нибудь знакомого. Ничего, за городом гораздо лучше.