Когда Николан вернулся на холм, курьеры окружили его в ожидании приказов. Среди них был и Ивар.

— Ты ранен! — воскликнул он.

Рука, которой Николан коснулся щеки, окрасилась кровью. Боли он не чувствовал. Высокий бритонец ощупал лицо Николана.

— Порез над левым глазом. К счастью, неглубокий. Но кровь течет сильно. Как это случилось?

— Не знаю.

Пока Николан выяснял у курьеров, не привез ли кто нового донесения, Ивар ретировался, чтобы вернуться с куском жареного мяса на косточке, которую он и сунул в руку Николана.

— Скажешь спасибо Черному Сайлесу. Он запасся едой. Окружающая территория вычищена полностью, в округе не найти и крошки. Солдатам придется ложиться спать на голодный желудок.

Николан оторвал зубами кусок мяса, внезапно почувствовав, что зверски проголодался. Наполовину обглодав кость, он вернул ее Ивару, который быстро справился с оставшимся на ней мясом.

— Ты поставил не на ту лошадь, храбрый Тогалатий, — раздался за спиной насмешливый голос.

Николан обернулся и увидел подъехавшего Ранно Финнинальдера.

— Изнеженные римляне, похоже, выигрывают сражение.

— Сражение, в котором ты не принимал участия, — от внимания Николана не укрылся его безупречно чистый кожаный панцырь.

— Наоборот. Я только что вернулся из разведки. Был на их правом фланге. Мы опасались, что готы могут обойти нас.

— Кто отдал тебе такой приказ? — быстро спросил Николан.

— Мой командир Рорик.

— Значит, ты уехал до начала битвы. Как тебе повезло. Ты же не участвовал в атаке на холм. Ты, наверное, слышал, что чуть ли не все наши братья и друзья полегли там в первые минуты битвы?

— Мне сказали, что потери велики.

Николан развернул лошадь и подъехал к улыбающемуся Ранно.

— А вот мне сказали, что именно ты посоветовал атаковать по северному склону.

— Это ложь!

— Я склонен верить, что это правда. Что же касается другого приказа, отправившегося тебя на экскурсию по окрестностям, то Рорик мертв и не может ничего сказать по этому поводу. Но я не верю, что он отдал такой приказ.

Ранно схватился за кинжал.

— Придет час, когда ты ответишь за эти обвинения! — воскликнул он.

— У меня нет сомнения, благородный Ранно, что ты найдешь способ присвоить земли тех, кто пал сегодня на поле боя. Возможно, ты руководствовался именно этой мыслью, устраивая все так, чтобы наших соотечественников послали на верную смерть.

Неясно, чем бы закончился этот разговор на повышенных тонах, если бы не прибытие курьеров. Пока Николан выслушивал их донесения, Ранно исчез.

Николан наклонился к Ивару.

— Ты слышал, что он сказал? Он готов отрицать, что на заре виделся с Таллимунди. Можем мы доказать, что он там был?

Ивар нахмурился.

— После битвы наверняка будет проведено расследование. Этот человек постарается возложить вину на тебя?

— Скорее всего.

— У нас есть слово курьеров. Я посмотрю, не найдем ли мы других доказательств…

Ивар, проведший весь день на ногах, сел на свободную лошадь и уехал.

Тем временем ход сражения вновь изменился. Гунны разомкнули клещи, сжавшие в центре их армию. Суровые степные воины вернулись на позиции, которые они занимали перед началом сражения. Римляне более не горели желанием продолжать выяснение отношений, готы уже откатились назад.

«Ничья», — подумал Николан, поднявшись на стременах, чтобы получше разглядеть поле боя.

К нему подскакал Сомуту.

— О, Тогалатий, говорят, что убит каждый четвертый. Не бывало еще таких кровавых сражений, — он озабоченно посмотрел на Николана. — Мы потерпели поражение?

— Поход в Галлию преследовал единственную цель — исключить возможность атаки готов во время похода на Рим. Их потери столь велики, что едва ли они скоро оправятся. Так что цель достигнута. Но сможет ли Аттила вновь собрать сильную армию для покорения Италии?

— Я устал от войны, — вздохнул Сомуту.

Утомленные гуннские воины переваливали через линию земляных укреплений, требуя еды и питья. Римские легионы возвращались в свои лагеря. Поле боя оглашали крики раненых. Ветер стих и все знамена обеих противоборствующих сторон бессильно обвисли, как бы показывая, дневная резня никому не принесла победы.

На глазах Черного Сайлеса последняя крошка еды исчезла во рту одного из офицеров. Остальным он лишь помахал рукой.

— Больше ничего нет. Вам повезло больше, чем тем бедолагам. Им вообще ничего не досталось, — никто как следует не наелся, но жалоб не последовало. Слишком все устали, чтобы вступать в словесные перепалки. Военачальники и главные советники Аттилы не участвовали в трапезе. Они собрались на совещание, которое еще не закончилось. Аттила, так и не слезший с лошади, напоминал бронзовую статую.

Николан не мог есть. Он сидел на земле, зажав уши руками, чтобы не слышать крики раненых. Ивар, потуже затянувший пояс, дабы его не так мучили голодные спазмы, усевшись рядом, пытался успокоить его.

— Я слышал, что раненых не меньше пятидесяти тысяч. Всех их оставили умирать. Даже если мы вытащим нескольких с поля боя, толку от этого не будет. Лечить их все равно нечем. Только умрут они не там, где упали, а здесь.

— Я мечтал об этой войне, — ответил Николан. — Я в этом не признавался, но так оно и было. Я думал, что она даст мне шанс, которого я ждал всю жизнь. Я сделал для Аттилы достаточно много, чтобы он вернул мне мои земли. Ох, Ивар, какой же я эгоист, — он печально покачал головой. — Прислушайся к ним! Они умирают в муках, и никто не поднимется, чтобы помочь им! Я чувствую, что повинен в этом никак не меньше Аттилы.

После короткой паузы Николан заговорил вновь.

— Ивар! Как, по-твоему, не лежат ли на склоне холма мои раненые соотечественники?

— Скорее всего, так оно и есть. Их остановили лучники, а стрелы не всегда убивают, — он сочувственно посмотрел на своего друга. — Тебе туда нельзя. Аттила может вызвать тебя в любую минуту. Но я съезжу, — он тяжело поднялся. — Возможно, мы опоздали, но я постараюсь сделать все, что в моих силах.

Едва высокая фигура Ивара растворилась в темноте, собравшаяся вокруг Аттилы кучка распалась. Известие о принятом решение распространилось по армии со скоростью степного пожара. Аттила отдал приказ об отступлении. Воины восприняли его скорее с радостью, чем с огорчением. Лучше уж ночной марш, чем еще один день резни на равнине.

Николан услышал, что его зовут. Встал. Гизо, слуга Аттилы, направлялся к нему.

— Ты ему нужен.

Аттила так и не слез с лошади. Услышав шаги Николана, он не повернул головы. Долго молчал, прежде чем разлепить губы.