* * *

Наблюдать, как Кир в одних джинсах хозяйничает на моей кухне, было странно. Вроде бы это я хозяйка и должна его угощать, а получается, что просто сижу и палец о палец не ударю. Кирилл нашел в холодильнике приготовленные мамой блинчики с творогом и разогрел, достал сметану, расставил тарелки, сделал нам кофе. Мне только и оставалось, что следить за его передвижениями и любоваться, как перекатываются мускулы под кожей, задаваясь вопросом, не специально ли он остался с голым торсом. Впрочем, я не имела ничего против.

Он прекрасно ориентировался, что у нас где. Ведь ремонтов мы не делали, и все осталось по-прежнему. Вот когда Кристоф варил нам кофе, меня коробило, что тот лазит по шкафчикам, с Кириллом же ничего подобного, он чувствовался своим человеком.

Ирония судьбы, я так опасалась близости между нами, а на деле вышло, что еще ни с кем мне не было так хорошо. Подтянув к себе колено, мечтательно улыбнулась, склонив голову и прикрыв глаза. Спать хотелось неимоверно. Если бы не звонок Саши, которая сказала, что мы встречаемся через час, я бы еще дрыхла. Учебу мы пропускали, так как оставалось много вопросов насчет похорон, которые следовало решить. Саша уже позвонила нашей старосте и предупредила о причине отсутствия. Проблем не должно быть.

Лежать в объятиях Кирилла оказалось неимоверно приятно и уютно, а зная, какой тяжелый день предстоит, хотелось продлить мгновение. В душе царило умиротворение и покой, и я старалась не думать о грустном. Хотя в голову лезли мысли насчет того, что смерть и любовь всегда рядом. Не случись несчастья с Аделаидой Стефановной, и я бы никогда не пришла к Ольховскому.

После звонка Сашки пришлось вставать и плестись под душ, а Кирилл занялся нашим завтраком. Как же с ним легко! Наверное, потому, что знаем мы друг друга сто лет. С утра меня напрягло его жесткое заявление о том, что между нами все будет. Такое поведение противоречило характеру Кира, которого я знала. Приятно убедиться, что он изменился не настолько круто, и все это было для того, чтобы я увидела в нем мужчину.

«Ага, увидела и даже пощупала», — хихикнула про себя.

— Будешь так улыбаться, и я утащу тебя в постель.

Лениво приоткрыв глаза, обнаружила его обнаженный торс буквально перед носом. Обняв, прислонилась щекой, пробормотав:

— Не нужно о постели. Я спать хочу. — Возмущаться о том, что будят тут всякие в несусветную рань, не стала. Вот на это жаловаться совсем не хотелось. — Если бы не Сашка, сама бы тебя туда утащила.

— Ты расскажешь ей о нас? — спросил он, обнимая меня.

— Нет.

Если бы к нему не прикасалась, никогда бы не поняла, что он напрягся, так как вопрос был задан совершенно ровным тоном:

— Почему?

Открыв глаза, подняла голову, взглянув на Кирилла снизу вверх. Взгляд зеленых глаз был спокоен, а вот выражение лица непроницаемо.

— Не хочу говорить о том, что счастлива, когда у нее горе. Потом, ей сейчас не до меня.

Провела рукой по его спине и боку, погладив. Пальцы нащупали шрам. Я обратила на него внимание еще раньше, но тогда было не до вопросов.

— Откуда это у тебя? — обвела рубец.

— Долгая история. Пей кофе, остынет, — отстранился Кирилл.

Нехотя отпустила его и потянулась к чашке. Кофе точно не помешает. Может, взбодрит.

Кир сел за стол, но я не собиралась отступать. Хотелось узнать о нем как можно больше.

— И все же. В армии?

— Нет, еще до нее. Прицепились отморозки и порезали, — спокойно сообщил Кирилл, орудуя ножом и вилкой, разрезая на кусочки блинчик.

— Ты лежал в больнице?! — сообразила я. Путем недолгих подсчетов стало ясно, что это случилось после выпускного, но перед тем, как он ушел в армию. Возможно, все произошло после его признания мне, и он именно поэтому не искал со мной больше встреч.

— Да, пришлось немного поваляться.

— Но почему никто мне не сказал?! — Я не могла понять. — И ты молчал.

— Я никому не говорил. Стоило представить, как мне начнут всем классом таскать апельсины и бананы, так начиналась аллергия на фрукты, — пошутил Кирилл, но потом бросил на меня острый взгляд. — Если б ты позвонила — сказал бы, а звонить самому — нарываться на жалость.

Представила, как он лежал в больнице и его никто не посещал, кроме родных, и сжалось сердце. Знала бы я тогда! Стало совестно. Захотелось объяснить свое поведение. Получалось, что меня не было рядом, когда была нужна. Мы же дружили. Какой из меня тогда друг?

— Дуралей! Ты ошарашил меня и пропал. Я понимала, что нам нужно поговорить, рука много раз тянулась тебе позвонить, но потом приходила мысль, что ты, возможно, уже жалеешь о своих словах, раз больше не пришел. Если бы я узнала, что ты в больнице, — обязательно бы навестила. И совсем не из жалости!

Да что теперь об этом говорить. Расстроенная, повертела в руках вилку, наблюдая за тем, как ест Кирилл. У самой от волнения аппетит пропал и кусок в горло не лез. Раз уж мы заговорили о прошлом, решила задать еще один вопрос.

— Не понимаю, почему ты не стал поступать и пошел в армию. Из-за нападения?

— Частично, — ответил Ольховский. Чуть помедлил, а потом прямо посмотрел на меня и продолжил: — Пока валялся в больнице, у меня было много свободного времени.

Он сделал паузу, и я почувствовала, что сейчас услышу нечто важное.

— Я не знал, как у тебя дела, ты не позвонила ни разу, и я… взломал твои аккаунты в соцсетях.

Вилка выпала из рук, звякнув по тарелке. С ужасом уставилась на Кирилла. Нет, напугало не то, что он меня взломал, — я просто вспомнила, о чем мы в то время с Сашкой переписывались. Она довольно нелицеприятно отзывалась о Кирилле и долгое время не могла успокоиться, ехидно проезжаясь на его счет и подкалывая меня.

— Вижу, ты помнишь, что я там прочитал, — резюмировал Кирилл, а у меня пересохло во рту. — Впрочем, в чем-то Лебедева была права. Я был настоящим ботаником и тебе не пара. В какой-то момент понял, что, окажись ты рядом со мной при нападении, я бы не смог тебя защитить. Настоящий слабак.

— Желая стать сильнее, люди идут на курсы самообороны. Зачем было идти в армию?

— Мне захотелось круто изменить свою жизнь и сменить обстановку, — равнодушно пожал плечами Кирилл. — Сейчас понимаю, что это было правильное решение.

— Не хотел случайно встретиться со мной?

— А что мы могли друг другу сказать? Я был смешон.

— Нет! — кажется, меня прорвало. — Лично мне смешно не было. Я сто раз пожалела, что поделилась с Сашкой, и хотела, чтобы она поскорее об этом забыла. Что я могла ей сказать? Начни я с ней спорить, и она бы еще долго не угомонилась, высмеивая меня.

Выдохнула, стараясь взять себя в руки, и заговорила спокойнее, подбирая слова. Как объяснить то, что сама толком сформулировать не могла?