К тому времени, когда они добираются до дома, Джесси уже ненавидит Экзальту. Бабушка – ужасный человек и, скорее всего, антисемитка. Возможно, она не такая плохая, как нацисты, но могла бы сдать семью Анны Франк, если бы обнаружила, что те прячутся на чердаке.

У Экзальты по-прежнему приподнятое настроение. Она заходит на кухню, где Кейт с Блэр пьют апельсиновый сок, и предлагает:

– Давайте все поедем на пляж!

– Нет, бабуля. Я не могу никуда идти, – отказывается Блэр.

– Чушь, – восклицает Экзальта. – Сегодня чудесный день. Поедем на «Скауте» к Смитс-Пойнт, тебе не придется идти пешком. Подрулим прямо к прибою. И еды для пикника прихватим. У нас же есть продукты? – смотрит она уже на Кейт.

– Да, мама, яйца вкрутую, нарезанная ветчина и свежая буханка португальского из пекарни. А еще осталась половина дыни.

– Отлично. – Экзальта рассматривает Блэр. – Твой срок не подошел. У нас несколько недель до встречи с малышами.

Та глядит угрюмо.

– Я не могу плавать. И купальника у меня нет.

– Ну так ноги помочишь. Это тоже будет полезно, – не сдается Экзальта.

– Я не поеду, – отрезает Джесси. – Надо заняться летним чтением. «Дневник Анны Франк».

Она, громко топоча, выскакивает из кухни на задний двор и захлопывает за собой дверь, хотя топать и хлопать дверью запрещено. Какую-то секунду Джесси стоит на мощеном дворике, ожидая появления Кейт: мама должна отчитать ее или спросить, что случилось. Но проходит время, и Джесси понимает: все сошло с рук. Перейдя через лужайку к «Пустячку», она не видит велосипед Пика, но, несмотря на это, надеется найти друга наверху. Может, он собирается обедать.

Однако в «Пустячке» пустынно. Джесси берет с полки банку картофельных чипсов и прячется в спальне.

Открытая книга валяется на кровати. Джесси дошла до того момента, когда Анна начинает испытывать чувства к Питеру, в точности как Джесси к Пику. Как и Пик, Питер старше. Джесси не спрашивала друга, какого он вероисповедания, но тот точно не еврей. Она подозревает, что и не христианин. Если Пик жил в коммуне, там могли исповедовать свою собственную религию.

Джесси слишком взволнована, чтобы читать, и слишком зла на Экзальту. В таком состоянии есть лишь одно лекарство. Она слышит, как Экзальта, Кейт и Блэр ходят взад-вперед между домом и улицей, где припаркован «Скаут». Они уезжают на пляж без нее. Джесси любит Смитс-Пойнт не только потому, что к нему можно подъехать прямо на машине, но и из-за огромных волн, бьющих с океана, в то время как с другой стороны вода спокойная, и классно ходить туда-сюда. Остров Такернак так близко, что в бинокль видно, как люди ездят по песчаным дорогам на джипах. Еще в Смитс-Пойнт можно собирать ракушки и плавник, а песок ровный, по такому хорошо гулять. Но, несмотря на это, Джесси рада, что ее оставили.

Она ждет, пока семейство заберется в «Скаут» с зонтиком, стопкой полотенец, корзиной для пикника и пенопластовым холодильником. Блэр с трудом взгромождается на заднее сиденье, на секунду кажется, что бедняжке придется остаться дома, но ей удается залезть, и Джесси тихо радуется. Кейт садится на водительское место, и «Скаут» уезжает по Пламб-лейн, а затем поворачивает направо, на Фэйр. Джесси ждет пять минут, десять, двенадцать – на случай, если они что-то забыли и вернутся. По ее прикидкам, семейства не будет по меньшей мере три часа.

Джесси выскальзывает из «Пустячка». Дверь в комнату мистера Кримминса открыта, но того нет дома. Днем он работает смотрителем в других особняках и обычно до обеда отсутствует. Джесси останавливается в дверях, размышляя, нет ли у мистера Кримминса чего-нибудь ценного, что можно стянуть, но видит только роман «Крестный отец», стакан у кровати и одежду в шкафу. Ничего из этого ее не привлекает, да и охотится она не за мистером Кримминсом.

Джесси возвращается через кухню во «Все средства хороши». Мама оставила ей любимый обед: бутерброд с ветчиной и маслом, завернутый в вощеную бумагу, и маринованный огурец. Она откусывает кусочек огурца, но бутерброд оставляет на потом. Сейчас не до того.

В кабинете Джесси рассматривает вертушки. О какой из них станет больше всего жалеть Экзальта? Может, о мужчине на трехколесном велосипеде? Но что Джесси делать с игрушкой? Спрятать где-то в «Пустячке»? Сжечь во дворе? Выбросить в мусор? Бабуля сразу заподозрит, что вертушку взяла внучка, и последует допрос.

Но тут у Джесси появляется идея.

Она на цыпочках поднимается по лестнице и идет по коридору в комнату бабушки. Поворачивает ручку, заходит внутрь и закрывает за собой дверь. В комнате темно и прохладно: Экзальта держит шторы задернутыми, а кондиционер включенным, даже если ее нет дома. Остальным подобное расточительство запрещено. Но на Экзальту правила не распространяются, ведь это ее дом. Кирби давно заявила, что если когда-нибудь унаследует особняк, то станет ежедневно включать кондиционеры на полную мощность с утра до ночи.

Джесси оглядывается. В этой комнате она бывала всего несколько раз. Бок о бок стоят две большие кровати. Они такие высокие, что Экзальта взбирается в постель с помощью табуретки. Еще в комнате шкаф и туалетный столик, на котором трехстворчатое зеркало, серебряная щетка для волос и ручное зеркальце в том же стиле.

Джесси поднимает зеркальце. Оно старинное, на обратной стороне выгравированы инициалы матери Экзальты – КФБ, Кэтрин Фокс Баскетт.

Возле двери шкафа стоит треугольный столик, на котором бабуля хранит драгоценности. Она берет с собой на остров лишь несколько украшений, потому что Нантакет – это повседневность и, например, кольца, хранящиеся дома в фарфоровых шкатулках, здесь неуместны. Но на столике стоит бордовая бархатная коробочка. Джесси открывает ее и обнаруживает свое золотое ожерелье с бриллиантом.

Она вынимает цепочку, футляр захлопывает и оставляет на треугольном столике. Затем на цыпочках выходит из комнаты и спешит назад в «Пустячок», где заворачивает украшение в платок и кладет в сумочку. Наденет ожерелье на ужин.

Кража ненастоящая, твердит себе Джесси, ведь медальон – ее подарок. Но она взяла его без ведома и разрешения Экзальты, это уже успех. Джесси чувствует себя лучше.

В пять часов Экзальта уходит на бридж, а Блэр заказывает к шести две пиццы у Винсента. Мать и сестра обсуждают, зачем брать целых две.

– Ты переедаешь, – прямо говорит Кейт.

– Но я голодна, мам! Ем за троих!

Джесси надевает легкий синий сарафан, который носила в прошлом году, но он тесноват в груди, поэтому приходится спуститься на кухню и попросить маму и сестру помочь застегнуть молнию.

– Ты из него выросла, – говорит Кейт.

– У тебя грудь! – Блэр поворачивается к матери. – Ты купила ей лифчик?

– Ей же только двенадцать.

– Тринадцать! – Щеки Джесси вспыхивают от смущения и радости. У нее выросла грудь!

– Тебе надо отвести ее к Буттнеру и купить спортивный лифчик, – настаивает Блэр.