– Насчет дня рождения ты сочинил? Он у тебя не сегодня, да?

– Ну, да.

– Зачем ты меня приковал наручником?

– С тобой приятно общаться. Приятная компания – это большая редкость. Хотя конкретно сегодня ты меня огорчаешь.

Какой-то мужик лет шестидесяти с небольшим – крепкий, широкоплечий, с помятым лицом – пристально смотрит на Дейва.

– Вы, случайно, не бывший боксер?

Дейв кивает, и Майк подсаживается к нам за столик. Майк приехал в Майами из Саванны, специально чтобы посмотреть на мемориальную доску на дверях помещения бывшего спортзала на Пятой улице. Этот зал, судя по разговору Дейва и Майка, в свое время был очень известен в боксерском мире.

Мне удивительно, как при таком тусклом освещении, под оглушительный грохот музыки, в клубах сигаретного дыма, Майк сумел распознать в Дейве бывшего боксера – притом, что Дейв сидит в полумраке, пьет ром “Барбанкур”, читает мне лекцию по истории торговых тарифов на Карибах в период с 1880-го по 1932-й год и никак не проявляет себя в качестве бывшего профессионального спортсмена. Но Дейв ни капельки не удивлен. Они с Майком обсуждают историю бокса и вспоминают боксеров-тяжеловесов, блиставших на ринге с 1947-го по 1974-й год.

Бокс – это не просто вид спорта. В каком-то смысле это религия. Любители гольфа могут часами рассказывать о Шотландии и о сплавах, которые используются в их клюшках, но, по сути, все это скучно и мало кому интересно. Но бокс – совершенно другое дело. Может быть, потому что он требует жертв. Я знал людей, занимавшихся боксом. У них у всех были травмы: легкие контузии, сломанные носы, рассеченные брови, которые им зашивали. И тем не менее они продолжали заниматься боксом. Есть в этом что-то от темного культа с добровольными человеческими жертвоприношениями.

Дейв возвращается к прерванной лекции по истории Гаити с 1780-го по 1815-й год. Потом переходит к политической истории Колумбии в период с 1920-го по 1952-й год. Говорит очень подробно, со знанием дела. В бар входит тихий китаец, продающий пиратские DVD, в связи с чем разговор переходит на обсуждение, какая из биографий Боба Дилана может считаться лучшей и нужен ли Майку сборник Фрэнка Синатры. В процессе Дейв успевает поругаться с каким-то ямайцем.

– Пока ты пялил свою сестрицу в зарослях сахарного тростника, мы читали Пруста.

Майк работает в небольшой фирме, производящей устройства возврата мячей для гольфа. Мне интересно, нет ли у него с собой образцов продукции, потому что мне еще не попадалось устройство возврата мячей, которое бы работало нормально. Я надеюсь перевести разговор на интересную мне тему, поскольку у нас уже вроде как установился какой-то контакт, хотя Майк сидит со скучающе-кислым видом, что дает основания предположить, что никаких щедрых даров не предвидится.

– Ты как, вообще, в смысле развлечься? Думаешь вдарить по девочкам, Майк? – интересуется Дейв по окончании краткого обсуждения русских абсурдистов 1930-х годов.

– Нет.

– Ты женат?

– Да. То есть, нет. То есть, я был женат. Но жена умерла.

– Извини, я не знал. А давно?

– Вот вчера.

Мы уже выпили вполне достаточно для установления доверительных отношений, и Майк рассказывает нам с Дейвом, что он убил свою жену, и теперь не знает, куда девать тело. Сейчас оно у него в машине, которая стоит на улице перед баром.

Мы с Дейвом сочувственно киваем. Мы его понимаем. Так не бывает, чтобы женатый мужчина хотя бы однажды не подумал о том, чтобы не прикончить свою благоверную. Самое главное: все-таки взять себя в руки и никого не убить. Чаще всего эти мысли возникают в процессе развода. Ты очень надеешься, что жену переедет трамвай, потому что так будет быстрее, дешевле и чище, чем разводиться. И подобный исход событий избавит тебя от гнетущих мыслей о собственной несостоятельности.

Майк решил съездить в Майами, погреться на солнышке пару дней, прежде чем сдаться полиции или покончить с собой. Мы с ним знакомы не больше часа, но он нам нравится. Хороший мужик, честный и прямодушный. Он просто сорвался и ударил жену. Причем ударил всего один раз. После того, как она сломала зонт о его голову. И теперь он страдает, его гнетет чувство вины. Ему сейчас плохо, по-настоящему плохо. И чтобы хоть как-то облегчить душу, он признался в содеянном случайным собутыльникам в баре.

– И что ему делать, Тиндейл? Что ты ему посоветуешь? Ты же у нас пастырь духовный, вот и давай, помоги человеку, – говорит Дейв. – Наставь на путь истинный. Тиндейл, он практически святой отец. Под-иерофант Церкви тяжеловооруженного Христа, – объясняет он Майку и делает многозначительное лицо, как будто это поистине почетная и важная должность, которую доверят далеко не каждому. Мне не нравится, что Дейв

переводит стрелки на меня, хотя я понимаю, что он специально затягивает предисловие и дает мне лишние две-три секунды, чтобы сообразить, что говорить.

– Ну… – тяну я в надежде, что вслед за этим у меня само собой сложится что-нибудь умное. Иногда так бывает. По чистой случайности ты говоришь что-то умное – первое, что приходит на ум. Иногда, но не сейчас. – Ну… – повторяю я и окончательно выдыхаюсь.

Когда ты пытаешься изображать из себя врачевателя душ, тебе приходится распутывать узлы, распутать которые в принципе невозможно. Собственно, в этом и состоит главное неудобство. Майк тактично не замечает, что я прикован наручниками к решетке. Я не знаю, что говорить. Я искренне сочувствую этому человеку. Когда наступает трындец, это видно невооруженным глазом. В тюрьме Майку будет несладко. Тюрьма – явно неподходящее место для пожилого интеллигентного директора собственной маленькой фирмы.

– Содержание заключенных стоит немалых денег, – рассуждает Майк вслух. – Я не хочу, чтобы на меня тратились деньги налогоплательщиков. Ваши деньги, добытые тяжким трудом.

В общем, похоже, что самоубийство – это самое оптимальное решение. Дейв настоятельно рекомендует податься в бега, поскольку теперь каждый день на свободе можно рассматривать как бесценный подарок судьбы. Но Майк хочет понести заслуженное наказание. И чем суровее оно будет, тем лучше. Существует единственный способ разрешить эту безвыходную ситуацию. Но я не смогу воскресить его жену.

– Ты не отчаивайся, – говорю я ему. – Не сдавайся. Жизнь – штука непредсказуемая. Может быть, все еще образуется.

Сам я в это не верю. Просто хочу поддержать человека в беде. Потому что, когда человек катится в пропасть, нужно хотя бы попробовать его удержать – ну, если ты не питаешь к нему какой-то особенной неприязни.

– Не отчаивайся. Ты же не знаешь, что будет завтра.

– Я расскажу вам историю про своего дядю, – говорит Дейв. -У него были серьезные проблемы с женой. И вот просыпается он как-то утром, выходит из дома и видит два трупа.

На подъездной дорожке, чуть ли не на крыльце его дома.

Мне не очень понятно, почему Дейв решил рассказать нам эту историю. Двое мертвых мужчин, которых его дядя обнаружил у своего крыльца – они убили друг друга. Зарезали насмерть. Одного дядя узнал: это был наемный убийца, которому он “заказал” свою благоверную. А вторым – если судить по тому, как изменилось лицо супруги, когда она вышла на улицу и увидела два хладных трупа, – вероятно, был киллер, которому она “заказала” его самого. После этого все встало на свои места, атмосфера в семье разрядилась, дядя с женой зажили душа в душу и в прошлом году справили юбилей – сорок лет семейной жизни.