Прогулявшись по узким коридорам, мы пришли к двери, обитой железом. Какой-то изобретательный сотрудник полиции измазал её края красной краской, как будто заключённого били и он оставил после себя красные полосы окровавленных пальцев.

Смотрелось дёшево. Но когда у тебя лишь мгновение на то, чтобы полюбоваться такой живописью, можешь и не понять, что это подделка. Дверь скрежетнула и меня зашвырнули внутрь.

Два стула, стальной стол и лампа, висящая над головой. На одном из стульев сидел лысеющий мужчина и курил. Плотные клубы дыма поднимались к потолку и расползались по нему в разные стороны.

— Дубровский? Проходите. Присаживайтесь. — Сказал он, даже не повернувшись в мою сторону. Мужчина был слишком занят, смотря в папку с моей фотографией.

— А наручники с меня снимут? — Спросил я, садясь на стул.

— Наручники? — Приподняв бровь переспросил мужчина. — Нет, не снимут. Если ваше досье не врёт, то вы довольно умелый маг, а я сегодня очень не хочу ни с кем сражаться.

— Даже в мыслях не было на вас нападать. Если бы хотел сбежать, сделал бы это ещё в своём особняке.

— А чего же не сделали? — Зацепился за мои слова лысик.

— Всё просто. Я невиновен. А правосудие в нашей стране работает на высочайшем уровне. Уверен, что суд разберётся кто меня подставил и зачем. — Спокойно сказал я и откинулся на спинку стула.

— Да господин Дубровский. Правосудие у нас отменное, именно поэтому вам стоит опасаться за свою свободу. Слишком многое говорит в пользу того, что вы виновны. — Мужчина затушил окурок в пепельнице.

— Если всё слишком очевидно, то не значит ли это что кто-то позаботился чтобы это выглядело именно так?

— Порой бывает и так. — Улыбнулся он. — Что ж. Давайте начнём с самого начала. Меня зовут Чайковский Игнат Гаврилович. Как вы уже могли понять, я дознаватель. Вас обвиняют в похищении и убийстве господина Быкова.

— Если бы это было так, я был бы безмерно счастлив. Ведь Богдан Быков та ещё тварь. — Иронично улыбнулся я.

— Виктор Игоревич, прекратите свои шутки. Похищение с целью убийства серьёзное преступление, за которое вам может полагаться смертная казнь. — Нахмурившись сказал Чайковский и сделал театральную паузу. — Но если вы пойдёте на сделку со следствием, то мы сможем убедить судью вынести смягчающий приговор. Отделаетесь пожизненным заключением.

— Как щедро с вашей стороны. Вместо моментальной смерти, гнить заживо. Восторг. — Хмыкнул я и покачал головой.

— Ну это уже вам выбирать, что вам милее. А пока ответьте на мои вопросы. Как именно вы похитили Быкова Георгия Александровича?

— Я его не похищал.

— Зачем вы его похитили? — С нажимом спросил дознаватель.

— Я его не похищал. — Всё так же спокойно ответил я.

— С какой целью вы решили его убить? — Наклонившись вперёд спросил Чайковский.

— Я его не убивал.

— А доказательства говорят об обратном! — Выкрикнул он и ударил кулаком по столу, да так что пепельница перевернулась.

— Могу я ознакомиться с доказательствами?

— На суде ознакомитесь. — Фыркнул он. — Множество свидетелей видели вас в особняке Быкова. В вашем доме найдена окровавленная рубаха Георгия Александровича. Какие ещё вам нужны доказательства?

— Игнат Гаврилович, я, конечно, высокого мнения о нашем правосудии. Но не считаете ли вы что сделать анализ крови и дать заключение что это кровь принадлежит Быкову, невозможно за такой короткий промежуток времени?

— Не волнуйтесь, у нас первоклассные спецы, и анализ крови скоро будет готов. А уверен я так потому, что сын князя Быкова опознал его рубашку в этом обрывке. Именно в эту рубаху его отец был одет в день похищения.

— Знаете, если бы я хотел стать патриархом рода, то сказал бы точно так же, как Богдан. Прикончил отца, измазал тряпку в крови, а после подставил неугодного. Красота. И папа больше не мешает, и врага убрал заодно.

— Хотите сказать, что платок вам подбросили?

— Разумеется. Я об этом уже говорил вашим коллегам, скажу и вам. Меня пытается подставить Богдан Георгиевич.

— Интересно зачем ему это? У вас конфликт? — Спросил дознаватель, хотя по его глазам было видно, что он уже знает ответ.

— Игнат Гаврилович, в этой комнате присутствуют исключительно умные люди. Давайте заканчивать этот цирк. Вы всё уже знаете. Да у нас конфликт. Но это не означает что я похитил его отца, и совершенно точно не говорит о том, что он мёртв.

— Мне кажется вы говорите меньше, чем, знаете. Господин Дубровский, не усложняйте своё и без того сложное положение. Если глава рода Быковых жив, верните его немедленно и тогда наказание станет ещё мягче. Глядишь будет даже не пожизненное, а лет пятнадцать каторги. Отбудете наказание и вам всё ещё будет третий десяток. Половина жизни впереди, ошибки молодости учтены, а безграничная свобода подарит новые возможности.

— Господин Чайковский, вам бы рекламные слоганы писать. — Усмехнулся я. — Я бы и рад поделиться с вами информацией. Но вот беда, я не похищал Быкова. — Замолчав на секунду я добавил. — Насколько я знаю мне полагается телефонный звонок. Могу я? — Договорит я не успел.

— Очень жаль, что вы не готовы к конструктивной беседе. И нет. Позвонить вам я не дам. — Дознаватель постучал по столу пальцами и встал. — Что ж, поговорим позже. — Подойдя к стальной двери он постучал в неё и когда внутрь вошел охранник, сказал. — В общую камеру его.

— Благодарю за столь интересную беседу. — Поклонился я и тут же был вышвырнут за шкирку из комнаты.

Спустя пару минут меня приволокли к просторной клетке, внутри которой на полу сидели десять заключенных. Синие татуировки, обилие шрамов, воровской прищур и злобный оскал. Да, прекрасная публика.

— Стой смирно. — Пробасил охранник. — Руки вытянул перед собой.

— Ого, даже наручники снимите? — Удивился я.

Ничего не ответив, охранник снял наручники и открыв камеру закинул меня туда. Все сидельцы тут же повернулись в мою сторону и оценивающе осмотрели меня с головы до ног.

— Доброго времени суток мужики. — Поприветствовал я их.

Из толпы поднялся амбал усыпанный татуировками и подойдя ко мне вплотную откуда-то сверху прошипел:

— Часы.

— Что? — Не понял я.

— Часы снимай.

— Нет, пожалуй, я