— Знаешь скамейку около стойки дежурного, рядом с лестницей?

— Прекрасно, — сказала Хит. — Мы придем через пять минут.

Каньеро вышел, чтобы занять свою позицию, а Никки вернулась к Джеральду Бакли, все еще сидевшему в комнате для допросов.

— Вы позвонили моему адвокату?

— Вы свободны.

Он подозрительно посмотрел на нее.

— Правда, — заверила она.

Он поднялся, и Никки, открыв дверь, пропустила его вперед. Когда Никки и Бакли появились в вестибюле участка, она не взглянула на стойку, но краем глаза различила фигуры Таррелла и Каньеро, которые загораживали собой сидевшего на скамье байкера Дока. Идея заключалась в том, чтобы дать Доку посмотреть на Бакли, но не наоборот. Дойдя до лестницы, Никки подождала, пока швейцар не окажется спиной к байкеру, и остановилась.

— Спасибо вам за то, что пришли, мистер Бакли, — громко произнесла она.

Тараканы за спиной Бакли расступились. Она притворилась, что не видит Дока, — байкер вытягивал шею, пытаясь рассмотреть, тот ли это мистер Бакли. Как только Хит заметила выражение тревоги на лице Дока, она взяла Бакли под локоть и увела на лестницу. Он направился вниз, а Никки, возвращаясь, крикнула ему вслед:

— И спасибо вам за сотрудничество. Я знаю, это нелегко, но вы поступили абсолютно правильно.

Бакли поднял голову, посмотрел на нее как на сумасшедшую и бросился к выходу. Брайан Дэниеле, или Док, вошел в комнату для допросов в несколько ином настроении, чем в первый раз. Никки уже сидела за столом, когда Тараканы привели его, и Железный Хвост, прежде чем сесть на стул, уставился на нее, пытаясь по лицу прочесть, что ей известно.

— Что происходит, что вам наговорил этот парень? Хит не ответила. Она кивнула Тарреллу и Каньеро, и те вышли. Наступила продолжительная тишина.

— Ну, давайте, говорите, что он сказал?

Никки нарочито медленно открыла папку и принялась изучать лежавшую сверху бумагу.

Затем посмотрела на Дока поверх папки и заговорила:

— Итак, для полной ясности хочу вас спросить: вы считаете Джеральда Бакли своим другом? -

Она покачала головой и закрыла папку.

— Другом? Ха! Он лжец, вот кто он такой.

— Правда?

— Бакли чего угодно наговорит, чтобы спасти свою шкуру.

— Именно это обычно и происходит, когда начинает пахнуть жареным, Док. Люди спихивают за борт друзей, родственников. — Когда он осмыслил ее слова, Никки скрестила руки и откинулась на спинку стула. — Думаю, сейчас вопрос состоит в следующем: кто из вас отправится плавать в море, кишащее акулами?

Байкер помолчал, обдумывая ситуацию.

— Скажите мне, что он вам наговорил, и я скажу, что правда, а что нет.

— Вы серьезно?

— Ну а чего вы от меня ждете? Чистосердечного признания?

Она пожала плечами:

— Давайте назовем это сотрудничеством.

— Ага, как же.

— Сейчас ваш ход, Док. Но умный человек на вашем месте уже сообразил бы, что делать.

Прокурору понадобится чья-то голова. Чью голову вы предпочитаете видеть на колу, свою или Бакли? — Она взяла папку. — Наверное, сегодня Бакли оказался умнее вас. — Никки поднялась.

— Увидимся в суде.

Байкер подумал еще, однако ждать ей пришлось не слишком долго. Он тряхнул седой гривой и выпалил:

— Ну ладно, вот вам истинная правда, как на духу. Мы не крали никаких картин. Когда мы взломали дверь квартиры, картин там уже не было.

— А я верю этому парню, — заявил Таррелл.

Он развалился в своем кресле, закинув ноги на невысокий шкафчик для документов, стоявший посередине их бокса. Хит стояла у доски, перекладывая маркер из одной руки в другую.

— Я тоже. — Она сняла колпачок и обвела время прибытия грузовика к апартаментам и время его отъезда. — Они никак не могли вынести все картины за полчаса. Даже если предположить, что Генри ошибся со временем, — остается час. Все равно мало. — Она положила маркер в алюминиевый желоб внизу доски. — И чтобы никто ничего не увидел и не услышал в полном народу здании? Ага, как же.

Рук со своего места обратился к ней, подняв руку:

— Можно вопрос?

— Ну, давай, — пожала плечами Хит.

— Мне нужна практика, — хихикнул Таррелл. Никки постаралась скрыть улыбку и кивнула Руку.

— А Пени и Теллер[87]случайно не занимаются квартирными кражами? Ведь кто-то же все-таки унес эти чертовы картины.

Детектив Каньеро, который как раз разговаривал по телефону, повесил трубку и пробормотал:

— Madre de Dios.[88]— Затем оттолкнулся ногами от своего письменного стола и на кресле подъехал к остальным. — У меня большая новость. На шасси того «вольво» нашли номера. — Он начал читать свои записи, как делал всегда, когда получал ценные сведения и хотел передать их в точности. — Автомобиль был зарегистрирован на имя некоей Барбары Дир-филд. Я сделал несколько звонков, в том числе в отдел пропавших без вести. Четыре дня назад работодатели Барбары Дирфилд сообщили об ее исчезновении.

— А где она работала? — спросила Хит.

— В «Сотбис». Никки выругалась.

— Аукционный дом…

— Точно, — подтвердил Каньеро. — Наша жертва была оценщиком произведений искусства.

Таррелл вернулся в участок, помахивая своей спортивной курткой. На бледно-голубой рубашке расплывались темные пятна.

— У меня для тебя подарочек от «Сотбис».

Никки поднялась с кресла.

— Обожаю подарочки. Что это, полотно Уинслоу Хомера?[89]Великая хартия?[90]

— Кое-что получше. — Он протянул ей сложенный лист бумаги. — Они разрешили мне распечатать страницу из электронного ежедневника Барбары Дирфилд. Извини, она немножко помялась и расплылась кое-где. На улице такая жарища.