— Что-то у нас никакого просвета. Я проверил алиби всех основных подозреваемых. Все подтверждается.

— И алиби Кимберли Старр? — уточнила Никки.

— Ага, причем заодно с доктором. Она была со своим любвеобильным косметологом в Коннектикуте, в его пляжном домике, так что оба чисты. — Он закрыл блокнот и обернулся к Руку.

— Слушай, дружище, Таррелл передал мне, что ты сказал, когда свалил того байкера.

Рук бросил взгляд на Хит и ответил:

— Лучше не будем об этом.

Но Каньеро продолжал громким шепотом:

— «Ну, давай. Мне нужна практика». Круто, да?

— О да, — заметила Никки. — Так что у нас теперь есть собственный Грязный Джейми. — Зазвонил телефон на ее столе, и она взяла трубку. — Хит.

— Это я, Таррелл. Он здесь.

— Уже иду, — отозвалась она.

Старый швейцар вместе с Никки, Руком и Тараканами стоял в комнате наблюдения, сквозь стекло глядя на выстроившихся для опознания мужчин.

— Не торопитесь, Генри, — сказала Никки. Он шагнул ближе к окну, снял очки, протер их.

— Трудно узнать. Я говорил, что было темно, а они были в бейсболках.

В комнате для допросов лицом к зеркалу стояли шестеро мужчин, и среди них — Брайан Дэниеле по кличке Док и два человека, схваченных во время утреннего налета на мастерскую.

— Только не спешите, подумайте как следует и скажите, знаете вы кого-нибудь из них или нет.

Генри надел очки. Прошло несколько секунд.

— Мне кажется, я узнаю одного.

— Вам кажется или вы уверены? — Никки много раз приходилось видеть, как люди ошибались при опознании — причиной тому служили либо стремление помочь полиции, либо жажда мести. Она снова попросила Генри: — Подумайте хорошенько.

— Э-э… гм… да, я уверен.

— И который?

— Видите грязного парня с повязкой на руке и длинными седыми волосами?

— Да.

— Справа от него.

Детективы, стоявшие за спиной у швейцара, покачали головой — Генри выбрал полицейского.

— Спасибо, Генри, — сказала Хит. — Мы очень благодарны вам за то, что вы смогли прийти.

Детективы и Рук сидели на рабочих местах, спиной к столам, и лениво перебрасывались лохматым мячиком из резиновых нитей. Обычно они занимались этим, когда расследование заходило в тупик.

— Этот байкер никуда не денется, — заметил Рук. — Думаю, можно посадить его хотя бы за нападение на детектива Хит.

Таррелл поднял руку, и Каньеро бросил ему мячик.

— Проблема не в том, чтобы посадить байкера.

— Проблема в том, чтобы заставить его рассказать, куда делись картины. — Каньеро подставил руку, и Таррелл швырнул ему мячик. Они уже так хорошо в этом натренировались, что Каньеро не пришлось делать никаких лишних движений.

— И кто его нанял, — добавила Хит.

Рук раскрыл ладонь, и Каньеро перекинул мячик ему.

— Итак, каким образом вы заставляете подобных людей говорить, если они не хотят говорить?

Хит вытянула руку, и журналист бросил ей мячик.

— В разных случаях по-разному. Нужно найти у человека слабое место и надавить. — Она помяла мяч в руке. — Кажется, у меня есть идея.

— Я так и знал, что это поможет. Это сила лохматого мяча, — заявил Таррелл. Каньеро откликнулся:

— Сила лохматого мяча, — и поднял руку. Никки кинула мяч и угодила прямо в лицо Руку.

— Ой, — сказала она, — со мной раньше никогда такого не бывало.

В комнате для допросов Никки Хит гость — Джеральд Бакли.

— Мистер Бакли, вам известно, о чем мы хотим с вами поговорить?

Швейцар сидел, крепко сцепив лежавшие на столе руки.

— Понятия не имею, — сказал он и наморщил лоб, словно в раздумье.

Хит заметила, что он красит брови.

— Вы знаете, что сегодня ночью в «Гилфорде» была совершена кража?

— Не знаю. — Бакли облизнул губы и провел тыльной стороной руки по красному носу — типичному для алкаша. — Наверное, это все авария, да?

— Что вы имеете в виду?

— Ну, не знаю. Вы понимаете… Так говорить, конечно, не политкорректно, так что просто намекну: «некоторые люди» срываются с цепи, когда открываются ворота. — Чувствуя на себе ее взгляд, он не знал, куда смотреть, поэтому сосредоточился на старом шраме на руке и принялся его пощипывать.

— Почему сегодня ночью вы не явились на дежурство в «Гилфорд»?

Бакли медленно поднял глаза и встретился с Никки взглядом.

— Не понимаю вопроса.

— Это вполне простой вопрос. Вы же работаете швейцаром в «Гилфорде», верно?

— Ну?

— Вчера вечером вы позвонили дежурному швейцару, Генри, и сообщили, что не придете.

Почему вы это сделали?

— Что значит «почему»?

— Именно это и значит — почему?

— Я уже сказал вам, во всем городе не было света. А вы знаете — как только отключают свет, Нью-Йорк превращается в сумасшедший дом. Вы что думали, я выйду на улицу? Да ни за что.

Поэтому я позвонил и сказал, что не приду. А почему такая суета вокруг этого?

— Потому что совершена крупная кража, и если при этом происходит нечто необычное, например, работающие в здании сотрудники не являются на службу, мне становится очень интересно. Вот отсюда, Джеральд, и вся суета. — Хит подождала, пристально глядя на швейцара. — Докажите мне, что сегодня ночью вы не появлялись в «Гилфорде», и я с удовольствием отпущу вас.

Джеральд Бакли сжал ноздри и дважды резко втянул носом воздух — Никки много раз видела подобные гримасы у кокаиновых наркоманов. Закрыл глаза на пять секунд, открыл и заявил:

— Я требую адвоката.

— Разумеется. — Она была обязана исполнить требование Бакли, но ей хотелось заставить его говорить еще какое-то время. — А почему вы вдруг решили, что вам нужен адвокат?

Мужик был тупым наркоманом. Хит знала, что, если сумеет заставить его говорить, он сам загонит себя в угол.

— Так почему вы отказались от своей смены? Вы были в фургоне с грабителями или испугались того, что, случись это при вас, наутро вы не сможете как следует изобразить невинную жертву?

— Я больше ничего не скажу. — «Черт, а было так близко». — Я хочу видеть своего адвоката. — И с этими словами он скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула.

Но у Никки Хит уже имелся план «В». О, сила лохматого мяча! Пять минут спустя она появилась в комнате наблюдения, где ждал Каньеро.

— Куда вы с Тарреллом его посадили? — спросила она.