к гостинице, и я узнал одного из пяти. Модник. Он уже раздобыл себе новую шапку. На этот раз не лётчикский шлем, а шофёрскую кепку из кожи, но опять же с массивными гоглами. Его приятели — тоже здоровые, в жилетах, широких штанах и башмаках на шнуровке — несли в руках биты. Плоские. Для лапты.

Как они меня вычислили? Вряд ли специально. Скорее всего прочёсывали город по квадратам, в том числе и гостиницы, вот и наткнулись. Банальнейшее стечение обстоятельств. Просто не повезло. Но, как бы то ни было, ситуацию уже не исправить.

Бежать нельзя — Менделеев может нарваться. Прятаться поздно. Придётся разбираться с ними на месте.

А вот меня уже и заметили.

— Вон он, — завопил Модник, приседая от возбуждения и хлопая себя ладонью по бедру. — Вон тот урод, кто у нас лавэ слямзил. Держи его, ребзя.

— Ты ещё забыл сказать пацанам, что я отметелил вас с лысым, как дворовых собак. И шапку у тебя, придурка, забрал, — крикнул я.

Злил специально. Выводил из равновесия, заодно тянул время и прикидывал план действий.

— Я тя ща на ремни распущу! — вскипел тот, вытягивая из-за голенища нож.

Новый. Старый, что я затрофеил вчера, лежал у меня в сумочке. Вот с него и начну.

Убивать не собирался, чтобы не вешать на себя ещё и полицию, но вывести из строя — почему бы и нет? Я вытащил свой клинок, подкинул и, подхватив в воздухе «Метателем», швырнул его в Модника. Попал куда и хотел — в бедро. В правое.

Бандит заблажил, осел на колено, роняя финку на тротуар. Та не упала. Я подхватил и её, усилием мысли загнав лезвие в задницу одному из громил. По самую рукоять. До упора.

Такой демонстрации силы должно было хватить, но это для умных. У оставшейся на ногах троицы мозгов явно не хватало. Они заорали в три глотки и понеслись на меня, занося для удара плоские биты.

В ответ я лишь ухмыльнулся.

Ну, бегут и бегут. Я сознательно подпускал их поближе, чтобы не распыляться и сразу всех достать Даром Псионика… В драку неожиданно вмешался Мишенька. Бедняга так перепугался, что преодолел барьер, или что его там сдерживало и получил контроль над телом. Слава богу, частичный пока.

В районе пупка разлилось тепло, правая рука вытянулась раскрытой ладонью вперёд, мизинец и безымянный подогнулись особым образом… И с пальцев сорвалась смолянистая плюха. Прямо в рожу первому из атакующих. Она, похоже, была ещё и горячая, потому что тот заорал как ошпаренный, выронил биту и принялся судорожно сдирать липкую массу с лица.

— Неплохо, малой, — поразился я результату. — А ну, дай я попробую.

Мишенькины движения я запомнил, внутренние ощущения тоже, и, перехватив инициативу, попытался их воспроизвести.

Живот чуть втянул — разлилось тепло у пупка. Бросил руку вперёд — ладонь охватила щекотка. Осталось подогнуть пальцы. Вот так… Тягучая плюха слетела с ладони и облепила башку второму громиле. Заорали мы оба. Он — от боли, я — от восторга.

— Получилось!

Я так обрадовался, что чуть не выхватил битой от третьего. Или пятого, смотря, как считать.

За спиной скрипнула дверь. Тут же коротко пыхнуло. Бита с деревянным стуком грохнулась на брусчатку вместе с отстреленными пальцами мордоворота. Тот взвыл, зажимая окровавленные обрубки уцелевшей рукой, и потерял всё желание драться.

— Развлекаешься? Почему без меня?

Менделеев стоял на пороге гостиницы с саквояжем в одной руке, Дерринджером в другой и по-ковбойски дул на парящий ствол пистолета.

— Не жалуйся, ты тоже успел поучаствовать, — усмехнулся я и, заметив, что таксист собирается по-тихому смазать лыжи, рявкнул: — Замёрз!

Водила застыл в позе, в которое его накрыло «Внушение». А дальше по улице прокатился полицейский свисток. Я бегло оглядел поле боя. Трупов не было. Максимум, что нам могли предъявить — превышение пределов самообороны и телесные. Телесные — тяжкие. Но выяснять нюансы Уголовного кодекса этого мира не хотелось совсем. Да и пистолетик у нас, скорее всего, незаконный.

— Димыч, валим отсюда, — приказал я, а когда мы оказались в машине, разморозил водителя. — А вот теперь гони, родной. Нам на вокзал.

Дважды повторять не пришлось. Таксист выжал тапку, вывернул руль и просвистев шинами по брусчатке, умчался вниз по улице. Как раз вовремя. С противоположного направления приближался полицейский в экзо-броне.

* * *

— Кто это был? — спросил Менделеев на втором перекрёстке.

— Да так, гопники местные. Закусился вчера в «Раскольников Траст».

Врать приятелю не хотелось, но и посвящать в подробности тоже не стоило. Одно дело — самозащита, второе — вооружённое ограбление. Мало ли как он на такое посмотрит.

Дмитрий всё понял правильно и отреагировал без лишнего чистоплюйства.

— Ого, — удивлённо присвистнул он. — Умеешь ты себе друзей заводить.

— Да ладно тебе. Обычные бандиты.

— Обычные? Вот здесь ты сильно пальцем в небо попал. Раскольников главный ростовщик страны, у него конторы по всей империи. И репутация… — Дмитрий многозначительно покрутил пальцами в воздухе. — С ним не каждый аристократ осмелится пойти на конфликт.

— Ну я же в данный момент не аристократ, так что мне можно, — попытался отшутиться я, но шутка не прошла.

— Мда, на знатного мажора ты действительно непохож, — протянул Менделеев, посмотрев на меня, словно впервые увидел. — Разговариваешь необычно, держишься слишком уж по-простому, несведущ в элементарных вещах… Странный ты.

— Тебя это напрягает? — я прищурился и посмотрел ему прямо в глаза.

— Нет, что ты, — смутился тот, отводя взгляд.

Было видно, что он уже пожалел, что поднял эту тему, но я решил расставить все точки над «i». Мы, как бы, не на пикник собрались и все недомолвки надо оставить на берегу. Чтобы потом боком не вылезло.

— Димыч, давай так, — начал я, добавив в голос убедительных интонаций. — Ты меня только что спас, как минимум, от сотрясения мозга, так что счёт у нас ровный. Никто никому ничего не должен. Если появились сомнения, ты просто скажи. Мы взрослые люди, пожмём друг другу руки и разбежимся.

— Нет, Мишель, я коней на переправе менять не привык. Решили вместе, значит, вместе, — неожиданно твёрдо ответил он, но потом снова замялся. — Просто непривычно, чтобы аристократ так себя вёл…

— Привыкай, — закончил я разговор и добавил с полуулыбкой: — Тебя ждёт ещё много чудесных открытий.

— Да не дай бог, — шутливо перекрестился Дмитрий, и я понял, что тему закрыли.

* * *

Менделеев замолчал, зато в голову ворвался Мишенька.

«Требую немедленно развернуть автомобиль и ехать прямиком к Его Светлости, князю Меньшикову», — заявил он тоном, не допускающим возражений. — Хочу оспорить