«должны быть» и «есть» это не одно и то же, как оказалось. Когда я открыл гермодверь (она тут была на ручном приводе, с запорным колесом), выяснилось, что никаких скафандров внутри нет. Зато в крошечном иллюминаторе во внешней двери виднелось что-то белое, и, когда я подошёл поближе, то разглядел, что это такое.

Это была рука в перчатке скафандра, а не признал я её сразу потому, что, вместо того чтобы быть надутой, как положено любому уважающему себя скафандру мягкого типа, она была сдута и её складки обтягивали пальцы не пойми как.

А почему она была сдутой, я узнал, когда умудрился разглядеть, что творится чуть в стороне от иллюминатора. Разглядеть болтающегося в вакууме прямо рядом с дверью человека в скафандре, распоротом от горла до паха. Длинный кухонный нож все ещё был зажат в другой руке окоченевшего трупа, а рядом с ним парил ещё один скафандр, только уже пустой.

У этого затейника воображение явно работало получше, чем у всех остальных. Он не просто покончил с собой одним из самых изощренных способов, он ещё и второй скафандр с собой забрал, чтобы подложить свинью кому-то ещё, кроме себя. Будь его воля, он бы, наверное, и всю станцию с удовольствием разгерметизировал.

— Так, — я вернулся обратно в коридор. — Дело дрянь.

И я кратко пересказал ситуацию.

— А что с нашими скафандрами? — спросил я, закончив рассказ. — Они не пострадали при взрыве?

— Ещё как пострадали, — ответил капитан. — Но починить их сейчас нам нечем.

— Что, вообще нет целых? — изумился я, потому что перспектива переться до другого аварийного шлюза меня совершенно не прельщала. К тому же, нет никакой гарантии, что скафандры найдутся там.

— Есть целые, — капитан кивнул. — Мой целый и два маленьких тоже уцелели.

— Значит, наружу идём Кайто и я! — безапелляционно произнёс я, глядя в глаза капитана.

Тот не стал спорить и только кивнул. Мы оба понимали, что Магнус без своего гигантского скафандра просто не попадёт наружу, а капитану там делать нечего — он не знает ни где находится второй люк, к которому надо попасть, ни как от него пройти к реакторному блоку.

— Ладно, — я вздохнул. — Тогда, Кайто, идём за скафандрами.

Кайто даже обрадовался, что мы возвращаемся на корабль, и, кажется, решил, что раз так, то вылазка в космос сегодня отменяется. По крайней мере, он резко вернулся в нормальное состояние и даже заикаться перестал.

Когда мы снова появились в поле зрения Жи, робот, убедившись, что мы всё ещё без лекарства, выдал даже что-то вроде шутки:

— Насколько я понимаю людей, в подобной ситуации принято говорить что-то юмористическое. Однако я обделён юмором, поэтому просто предположу, что ваше возвращение в третий раз — это часть плана.

— Одна из самых важных, будь уверен, — заверил я его, и мы пошли одеваться.

Кайто одевался весело и даже что-то там напевал себе под нос, застёгивая липучки и молнии. Он закончил раньше меня, потому что мне пришлось сначала скинуть с себя врекерское снаряжение, а потом надеть его снова, но уже поверх скафандра, и всё это время с его губ не сходила довольная улыбка, словно он и правда поверил в то, что ему уже не надо ни в какой космос.

Или, может, он поверил в то, что средство Пиявки действительно поможет ему не бояться?

Если да, то он был абсолютно прав.

— Шлем пока не надевай, — велел я.

И мы отправились в обратный путь через прорезанные в стенах станции дыры.

Вернулись к капитану и Магнусу, которые не сдвинулись со своих мест ни на сантиметр, и я сказал:

— Мы готовы.

— Г… готовы, — уже не так уверенно произнёс Кайто, опасливо косясь на открытую дверь переходного шлюза. — Ох, что-то я уже не уверен, что я готов…

— Кайто, — капитан положил руки ему на плечи. — Это ради Кори. Ты же хочешь помочь Кори? Кроме тебя никто этого сейчас не сделает.

— Да! — азиат решительно кивнул и шмыгнул носом. — Но я всё равно боюсь…

— Это поправимо, — заявил я, поймал взгляд капитана, протянул руку, нацелил инъектор в шею Кайто и нажал на спуск.

Тихой пшик сжатого воздуха, от которого азиат вздрогнул, словно от выстрела — и уже через четыре секунды его ноги подломились, и он практически упал капитану в руки.

— Тихо-тихо… — пробормотал тот, поддерживая техника. — Всё нормально, я держу.

Я подошёл с шлемом Кайто в руках, мы втроём приладили его на скафандр, убедились, что всё герметично, и никакой опасности нет.

Потом я зашёл в шлюз, ещё раз проверил второй инъектор, с эпинефрином, и пристегнул безвольного Кайто к себе сразу двумя разными карабинами — чтобы наверняка.

— Ждите подтверждения по комлинку, — произнёс я, и капитан кивнул:

— Будьте там поосторожнее… Мне совсем не хочется оставить на этой станции сразу половину своего экипажа.

— Всё будет хорошо, — ответил я, застёгивая шлем. — Закрывайте.

Капитан закрыл дверь, провернул запорное колесо, и контрольная лампа в шлюзе поменяла цвет с красного на жёлтый. Я нажал на кнопку декомпрессии, подождал, пока лампа сменит цвет на зелёный, повернул колесо со своей стороны, открыл дверь, отталкивая парящий за ней труп, и вышел в открытый космос, таща за собой Кайто как на буксире.

Глава 19

До этого момента я выходил в космос, не соврать, раз семьсот. Каждый выход похож на предыдущий, но только если не обращать внимания на мелочи. На то, какой на тебе скафандр — тяжёлый бронескаф, лёгкая гражданская надувашка или оранжево-черный полу-экзоскелет от «Линкс», дополнительно опутанный сбруей врекера. А то и вообще без скафандра… На то, что из чего ты только вышел — из маленького кораблика, из огромного линкора или вообще из космической станции. На то, куда тебе надо попасть и каким способом это надо сделать. Будет ли это приключением на двадцать минут, или продлится столько, что впору будет беспокоиться о количестве оставшейся дыхательной смеси в баллоне.

Если откинуть все эти мелочи, каждый выход в космос похож на предыдущий.

Кроме этого.

Потому что никогда ещё мне не доводилось выходить в космос, таща за собой на привязи ещё одного человека, который, к тому же, ещё и в отключке.

Прежде чем выбираться наружу,