Самое невероятное во всей этой военно-исторической полемике, что мнение «царских сатрапов» (Лихачев, к примеру) в итоге совпадает с точкой зрения советских историков (Тарле, тот же).

Еще в начале XX в. профессор Военно-морской академии Б.Б. Жерве говорил, что «владение морем является первейшей и важнейшей стратегической целью борьбы на море».

По его теории достигалось это двумя путями: уничтожением неприятельского флота в морском генеральном сражении или путем блокирования в военно-морских базах.

Если мы соглашаемся с Жерве (а не соглашаться с аксиомой, признаюсь, трудно), то признаем, что союзники выиграли военно-морскую кампанию Крымской войны и владели стратегической инициативой на море, ни разу не упустив ее.

Что ж, пожалуй, не навязывая читателю свою точку зрения, я тоже присоединюсь к тем, кто считает, что действия русского военного командования в Крыму были, может не единственно, но на тот момент времени правильными. Хотя к их исполнению есть вопросы. Мотивирую вышесказанное следующим:

1. Черноморский флот, уступавший числено и качественно союзному, имел больше шансов погибнуть, нежели победить в случае морского сражения. При этом смерть его непременно началась бы уже при выходе из бухты и, вероятно, в порядке очереди. На мой «сухопутный» взгляд, акция против союзного флота: выход из бухты, формирование боевого порядка, атака, бой требовали ювелирной точности и в высшей степени отработанной слаженности действий не только отдельных кораблей, но целых отрядов, в идеальной согласованности с береговыми батареями. Смогли бы сделать это русские? Не знаю. Знаю лишь то, что маневры флота осенью 1852 г. под флагом исполняющего должность главного командира Черноморского флота и портов М.Б. Берха прошли неудачно, продемонстрировав при хорошей подготовке отдельных кораблей слабую их сплаванность.

Оппоненты, конечно, сразу начнут возражать, приводя разгром турок при Синопе, как «сильнейший» аргумент. Но мы не в Синопе и на прицеле русские корабли не у турецких морских артиллеристов, а значительно лучше подготовленных англичан и французов. Даже больше все-таки лучше вторые, ибо английские исследователи признают, что с началом Крымской войны Королевский флот столкнулся с кадровой проблемой.

Если корабли сумели наскрести, то с командами начались проблемы, ибо понятие мобилизация ему было неведомо. Для укомплектования корабельных экипажей брали всех, кого попало. Вербовщики скребли по портовым кабакам, подбирая тех, от кого открещивались капитаны самых вонючих китобоев. Другую категорию заманивали перспективой быстро выслужиться в офицеры. Таких брали как корабельных гардемаринов. Отсюда и просто гигантское количество малолетних, часто почти детей, на борту военных кораблей.

Да и присутствующие рядом с ними турки, могут тоже во имя Аллаха неплохо «влепить», чувствуя поддержку «благодарной» Европы, пусть даже по оценке современников турецкий флот еще с первой четверти XIX в. (особенно после Наварина и Синопа) находился в состоянии постепенной деградации.

2. В случае выхода из Севастопольской бухты корабли Черноморского флота теряли возможность туда вернуться, и таким образом из участия в обороне выбывали несколько тысяч моряков. Без них Севастополь, как показали дальнейшие события, не имел ни малейшего шанса удержаться и пал бы в течение нескольких недель или, в лучшем случае, месяцев.

3. Даже если бы Черноморский флот и нанес значительные потери союзному флоту, это не затруднило бы взятие слабо укрепленного города. Давайте не будем забывать, что армия еще только приходит в чувство после неудачного сражения на Альме.

4. Затопление нескольких старых судов и привлечение моряков на устройство батарей — ситуационное действие. Оно произведено тогда, когда любое действие было лучше, чем пассивное выжидание. Некоторые из моряков не видели в нем нечто «душераздирающее». Тот же Ильинский вполне спокойно к этому отнесся: «Хотя прорыв неприятельского флота вполне не мыслим по чрезмерной силе наших приморских батарей, но если находить, что бон слишком слаб, то можно на фарватере затопить во множестве стоящие негодные суда».

5. Затопив несколько старых кораблей, русские не закупоривали свой флот. Он хоть и ограниченно, но сохранял возможность действовать, в том числе и за пределами Севастопольской бухты. Так, например 29 сентября 1854 г. за линию заграждения с целью захвата брошенного турецкого корабля выходил пароход «Дунай», а 24 ноября пароходы «Владимир» и «Херсонес» атаковали блокирующие силы союзников.

Английский лагерь под Севастополем. 1854–1855 гг. Английский рисунок сер. XIX в.

Оппоненты могут сказать: да ведь противник все равно не пошел на город с севера. Ну и что? Зачем мы совершаем ошибку, пытаясь мыслить за неприятеля? Давайте лучше будем считать, что союзники не атаковали Северное укрепление, в том числе и по причине загражденной к тому времени Севастопольской бухты. Это значит, что ценой нескольких старых кораблей была спасена крепость Севастополь, а значит и честь России.

Хотя, признаюсь, еще один вариант действий был, и отдельные исследователи его допускают: наряду с укреплением обороны города с суши использовать несколько кораблей в виде плавучих батарей. Суть его сводится к установке у входа в бухту в качестве плавучих батарей бортом к морю (лагом) нескольких тех самых старых линейных кораблей. Это, конечно, имело свои плюсы, хотя бы потому, что усиливало береговую артиллерию как минимум в три раза. Но с другой стороны:

- при постановке лагом, не было полной гарантии, что корабли, получив «смертельные» повреждения в бою, затонут в нужном месте, надежно перекрыв проход в бухту;

- при постановке кораблей лагом, перекрывались значительные сектора обстрела v береговых батарей находившихся в глубине Севастопольской бухты;

-гибель кораблей влекла за собой потери в их командах, возможно немалые. Матросы же, «товар», однозначно, «штучный», а потому целесообразно было их применить к использованию в качестве команд вновь возводимых и уже существующих батарей на суше, тем более что кроме флота у Севастопольской крепости защитников на тот момент не было.

- и самое главное, вариант хороший, но только в случае если есть, чего не было — надежная сухопутная линия обороны.

Затопив несколько старых кораблей, русские, как ни странно, ликвидировали имевшуюся разбалансированность состава Черноморского флота, о которой предупреждали и которую посильно пытались преодолеть адмиралы Грейг и Лазарев. С этого времени бесполезные отныне и навсегда линейные корабли уходили «со сцены», при этом, как честные солдаты, выполнив последний долг перед Отечеством, отдав для защиты своей базы все, или почти все, что могли: вооружение, людей, припасы и даже часть материалов, из которых были построены.

Грейг, предложив Черноморскому флоту сделать ставку на фрегаты, как показала жизнь, вообще предвидел особенности будущей Крымской войны: «…Теперь не было необходимости в трехдечных кораблях, и в новых условиях 130-пушечный корабль становился анахронизмом. Прежде огромное количество орудий означало большие размеры корабля и его значительную уязвимость как цели, а пропорциональная размерениям большая осадка ограничивала использование только открытым морем, лишая его возможности действовать на мелководье или у берегов при их блокаде, что оказалось основным образом действий флота в Крымской войне».