Родственные славянам балты тоже не были склонны отпускать волосы и бороды. В литовских легендах рыцари-крестоносцы скандо-германского происхождения носят устойчивый эпитет «бородачи», «бородатые злодеи» (82), что подразумевает безбородость подчеркивавших эту черту сказителей и их слушателей. На средневековых изображениях пруссов видим обритые бороды, длинные усы и коротко остриженные волосы (иногда угадываются чубы) (83). В иконографической традиции Литвы изображение Ягелло (Ягайло) очень походит на князя Святослава. Таков же был и общий облик литовской шляхты того времени (84).

Итак, мы видим, что полярно противоположный скандинавским обычаям и не имеющий аналогий в тюркских облик Святослава вполне укладывался в балто-славянские традиции.

Подводя итоги нашего исследования, можно сказать: прическа являлась немалым этноопределяющим признаком в традиционном обществе, в особенности в языческую эпоху, т. к. была одним из видов imitatio dei – подражания этническим богам-покровителям и обеспечивала мистическое единство с ними и благополучие народа и страны. Прическа Святослава отнюдь не была причудой князя или подражанием какой-то внешней моде. Это – за исключением, быть может, чуба – был наиболее распространенный внешний облик руса IX–X вв., во многом сохранившийся до конца XI в. Этот облик находился в вопиющем противоречии со скандинавскими обычаями: если у русов обритые голова и подбородок были «признаком знатности рода», то у скандинавов – клеймом позора и предельного унижения. Этот облик не был схож с обликом тюрок, носивших в массе своей косы. Этот облик полностью укладывается в традиции балтославян.

Можно, конечно, привести примеры причесок подобного рода у неславянских народов. Можно привести примеры, когда славяне (глубокие старики, языческие жрецы или, напротив, христиане) выглядели по-иному. Но все это ничуть не поколеблет основного вывода этого исследования – а именно, что славяне выглядели так более чем часто, и, что еще более важно, ни тюрки, ни, в особенности, знатные скандинавы, НИКОГДА И НИ ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ так не выглядели.

Отчего же норманисты, в том числе такой блестящий знаток тюркских обычаев, как Петрухин, вопреки всякой очевидности твердят о «тюркской прическе Святослава? Надо полагать, что в противном случае им придется признать – и как-то объяснить – совершенно невероятный факт: «скандинавские» русы в течение неполного столетия, в третьем поколении династии позаимствовали обычай не просто чуждый, но и прямо позорный в глазах их скандинавских «предков», и заимствовали даже не у соседей – пусть и дикарей печенегов, – а у покоренных данников, славян, и стали, в довершение всего, считать этот обычай «признаком знатности рода».

Излишне говорить, что подобных примеров история попросту не знает. Пришельцы-завоеватели либо прилагали все усилия, дабы не смешаться с покоренными (пример забавной крайности – легендарный индийский царь Сагара, завоевав РОДСТВЕННЫЕ племена, принудительно заставил их изменить обычаи, в том числе, кстати, «заставил их… либо обрить себе головы, либо отпустить бороды, чтобы они отличались от его исконных подданных» (85), либо навязывали им свои обычаи, вплоть до полной ассимиляции (хрестоматийный пример – германцы на востоке от Эльбы).

Какой же вывод можно сделать из вышесказанного? Разумеется, данные «прически» – не единственное, позволяющее отвергнуть версию о скандинавском происхождении русов и убедиться в балтославянских корнях последних. За эти описания татуировок русов, их одежды, вооружения и боевого искусства, имена и изображения их божеств и устройство святилищ, обстоятельства принятия ими христианства, их письменность и имена – все, что можно объединить в понятие этнического портрета. Но именно «прическа» ярче и очевиднее чего бы то ни было доказывает: на Дунай пришел во главе своих славянских дружин князь Святослав, а не вымышленный норманнистами «конунг Свендислейф» (86).

1. Петрухин В.Я. Начало этнокультурной истории Руси IX–XI вв. Смоленск, Русич; М., Гнозис, 1995.

2. Лев Диакон. История. М., Наука, 1988, с. 82.

3. Иловайский Д.И. История России. Начало Руси. М., «Чарли», 1996, с. 344.

4. Андреев Ю.В. Цена свободы и гармонии. Несколько штрихов к портрету греческой цивилизации. СПб., Алетейя, 1999, с. 145.

5. Ковалев С.И. История Рима. Л., Изд-во ЛГУ, 1986, с. 685.

6. См., напр., Мифы народов мира. М., Советская энциклопедия, 1991. Т. 1, илл. на с. 503. Семенов Ф. Ф., Кириллова А.А. Альбом по истории средних веков. М., ГУПИМП РСФСР, 1960, с. 17 и т. д.

7. Элиаде М. Священное и мирское. М., Изд-во МГУ, 1994, с. 66, 70.

8. Памятники литературы Древней Руси XI – начала XII века. М., Художественная литература, 1978, с. 48–49.

9. Иловайский Д.И. Указ. соч., с. 366.

10. Гедеонов С.А. Варяги и Русь. СПб., 1876, с. 365.

11. Иловайский Д.И. Указ. соч., с. 174.

12. Карпов А.Ю. Владимир Святой. М., Молодая гвардия, 1997, с. 173.

13. Сотникова М.П., Спасский И.Г. Тысячелетие древнейших монет России. (Сводный каталог русских монет X–XI вв., Л., Искусство, 1983, с. 61. Авторы прямо проводят параллель между изображениями на монетах и описанием Святослава у Льва Диакона.)

14. Янин В. Л., Гайдуков П.Г. Актовые печати Древней Руси Х – XV вв. М., Интрада, 1998, с. 19, илл. на с. 259.

15. История искусств народов СССР. М., Изобразительное искусство, 1973, с. 391.

16. Рабинович М.Г. Очерки материальной культуры русского феодального города. М., Наука, 1988, цв. вкл., л. 1.

17. Памятники… с. 303.

18. Гедеонов С.А. Указ. соч., с. 365.

19. Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах. М., Художественная литература, 1975, с. 21, 219–223.

20. Снорри Стурлусон. Круг земной. М., Ладомир, 1995, с. 70.

21. Piecarcyk St. Mitologia germanska. Warszawa, 1979, с. 105.

22. Мифы народов мира. Т. 2, илл. на с. 519.

23. Исландские саги. Ирландский эпос. М., Художественная литература, 1973, с. 120.

24. Мифы народов мира. Т. 2, илл. на с. 572.

25. Исландские саги… с. 840–854.

26. Снорри Стурлусон. Указ. соч., с. 671–681.

27. Сага о Волсунгах // Корни Иггдрасиля. М., ТЕРРА, 1997, с. 217.

28. Снорри Стурлусон. Указ. соч., с. 124.

29. Пословицы русского народа. М., Русская книга, 1993, т. 1, с. 76.

30. Исландские саги… с. 83.

31. Там же, с. 192. (Безбородость Ньяля, судя по его кельтскому имени, связана с другой этнической традицией, но здесь мы не будем вдаваться в эту достаточно интересную тему.)