— Один человек. Не беспокойтесь. Все будет в порядке.

— Придется идти. Надо уважить, раз человек просит.

Прошли в конец коридора. Свернули и попали в помещение значительно больше прежнего.

Стилизованный под древнерусские палаты интерьер не отличался изысканностью вкуса: провинциальная самодеятельность с претензией на старину. Вдоль стен — длинные диваны, похожие на деревянные лавки. В красном углу — иконостас и громоздкие стулья с высокими резными спинками.

Не надо быть физиономистом, чтобы понять, какая публика здесь расслаблялась. Конечно, не те, кто лезет под пули, но и не те, кто под них посылает. Нечто среднее: криминальные клерки, знающие всему цену. Внешне все — вполне приличные люди, будто вместе с плащами и кепками оставили в гардеробе разнузданность и циничность.

Официант в красной рубахе принес сделанный ранее заказ. Грузинское сухое вино оказалось отличного качества. Антонина с удовольствием выпила целый фужер и попросила еще. На нее нашла неуемная веселость, и все стало до фени. В вино подмешали наркотики. Сейчас их пихают во все, даже в жвачку.

— Какие все симпатичные мальчики. Но почему их жарят на растительном масле?

— Чтоб меньше смердели.

— Это неправильно. Они заслужили, чтобы на топленом.

— Хорошо еще, что на растительном, а то могли бы всухую.

Антонина шарахнулась и с опаской посмотрела за спину. Никого.

Суровый Спас с образов строже сдвинул брови. А Богородица… подмигнула.

Антонина мелко перекрестилась.

— Вам нехорошо?

— С чего вы взяли?

— Мне так показалось.

— А насчет масла вы что сказали?

Массажист округлил глаза.

По соседству была открытая наполовину дверь. За ней что-то происходило. Тонька со своего места не могла туда заглянуть и сгорала от любопытства.

— Санек, спой что-нибудь для души.

Санек — известный певец, совсем недавно собиравший на свои концерты полные стадионы, взял гитару и запел что-то неизвестное Тоньке, из тюремного репертуара.

Подошел официант и что-то шепнул массажисту. Он вышел. Пользуясь моментом, Антонина пересела на другой стул и смогла наконец заглянуть в вожделенную дверь. Она так увлеклась увиденным, что не сразу заметила подсевшего к ней человека, а увидев, похолодела от страха. Это был Устрица.

— Не ожидали?

«Как он здесь оказался?»

— Мы разве с вами знакомы?

— Заочно. Я знал вашего покойного мужа. Напрасно вы так испугались. Ну выиграли… Что тут плохого? Ипподромы для этого и существуют. У меня к вам нет никаких претензий.

— В самом деле?

— Уверяю вас. Меня интересуют всего два момента. Надеюсь, вы не откажете мне в любезности удовлетворить этот интерес?

— Пожалуйста. Только сомневаюсь, что смогу быть чем-нибудь полезной.

«А чего, собственно, я так испугалась? Больших денег у меня при себе нет. Да и вряд ли они сейчас его интересуют. Ему надо другое: выведать, кто выключил Пашину лошадь. Если бы ему понадобилось выбивать из меня признания, он сделал бы это в другом месте. Но как он узнал, что я здесь?»

А все очень просто.

Сразу по окончании пятого заезда Устрица погнал к Паше в конюшню ветеринаров, а к кассам выдачи — своих архаровцев засечь всех, кто крупно наварил на победе Михалкина.

Через полчаса ветеринары имели результаты анализа, а мордовороты засекли бабенку, но она ухитрилась смыться.

— Достаньте из-под земли. Я сам буду с ней разговаривать.

Но он зря волновался. Нашелся доброжелатель и сообщил, где можно найти Тоньку. Этим доброжелателем был человек Лунева.

— Если память меня не подводит, вас зовут Антонина?

— Да.

— А меня… Впрочем, это не важно. Будем знакомы, Тонечка. Позволите мне так называть вас?

— Ради бога.

— Тонечка, не будем кривить душой — вы мне симпатичны. Поэтому для беседы с вами я выбрал людное место, а не какой-то вонючий подвал на заброшенной стройке. У меня к вам всего два вопроса. Всего два. От кого вы узнали, что основной фаворит заезда не в форме? И когда это вам стало известно?

— Догадаться было несложно. Объявили по ипподрому, что лошадь будет подана прямо на старт. А такие объявления без причин не делают. Я до сих пор помню, когда заявили Арта под седлом Сугуевца в скачке на приз Буденного. Помните? Он считался единственным фаворитом и, выиграй ту скачку, стал бы трижды венчанным. Как Анилин. Но Арта записали в скачку хромым. Специально для тотализатора. И чтобы скрыть его хромоту от зрителей, объявили, что он будет подан прямо на старт. Вот ответ на ваш вопрос. Ответ на второй вытекает из ответа на первый.

— Как разминка — неплохо. Попробую поставить вопрос по-другому. С Михалкиным вы близко знакомы?

— А он здесь при чем? Вы прекрасно знаете, что перед важными стартами никого из посторонних близко не подпускают к конюшням. Тем паче наездников. Они все между собой — как волки.

— Значит, вы с кем-то знакомы из Пашиной команды?

— Смеетесь? У вас там свои люди. Давно бы уже сообщили.

— Кто тот парень, который вступился за вас в кассовом зале?

— Мой хороший знакомый. Могу дать его телефон.

— Если нетрудно.

Она написала номер телефона на обрывке салфетки так же размашисто, как недавно писала Луневу латинское название лекарства в русской транскрипции.

Вино, так понравившееся Антонине, все больше лишало ее способности здраво оценивать происходящее. Она уже никого не боялась. Чувствовала небывалый прилив сил. Слушала Устрицу вполуха и отвечала ему, почти не думая.

В комнате, куда наконец ей удалось заглянуть, по-видимому, назревал конфликт. Рослая статная блондинка, судя по внешности из Прибалтики, лежала обнаженная на кушетке и вяло шевелилась под огромной оплывшей тушей. Рядом сидела девица поминиатюрнее в короткой комбинации и чесала борову бок, тщетно пытаясь пробудить в нем желание.

Комната предназначалась для занятий любовью, а точней, для удовлетворения внезапно нахлынувшей похоти. Профессия «уголовник» нервная. Пока добежишь до нумеров, охота пройдет. Поэтому и придумали эту комнату. Приспичило — пожалуйста. Все двадцать четыре удовольствия. Дверь специально оставляли открытой, чтоб и другие могли набираться «сеанса». С потенцией у уголовников проблема.

— Не хочу вас запугивать, но предупредить считаю необходимым. Я нисколько не сомневаюсь в правдивости ваших слов, но мне все же придется это проверить.

— Я очень надеюсь на это. Мне безумно хочется, чтобы вы убедились в моей искренности.

Внезапно ее осенило: «Чем этот тип — не противовес бандиту? Пусть вцепятся друг другу в горло. А я погляжу, что из этого выйдет».