этот раз благоразумно не глядя на его лицо, и вошел в здание, но внезапно остановился сразу за порогом. Он настолько привык к виду пустого зала, что сперва не поверил собственным глазам.

В округлой нише стояла девушка, та самая, что недавно, в другом мире, дала ему жареных каштанов. Она явно похудела, одежда висела на ней как на кочерге, немытые волосы торчали во все стороны, а в глазах горел лихорадочный блеск. И тем не менее Даниэль без труда ее узнал.

– Что ты тут делаешь? – спросил он, не заботясь о том, что она его не понимает. Главное – теперь ему было с кем заговорить. – И как тебе удалось?..

Он показал на нишу и вдруг сообразил, что раз эти ниши существовали, то кто-то должен был ими пользоваться – не построили же их специально для Даниэля Панталекиса? Вполне логичный вывод – и тем не менее, черт побери, раньше ему это в голову не приходило, наверняка потому, что в «музее» он ни разу не встретил ни одного местного жителя. А если они умели путешествовать во времени – то почему не перебирались массово в меньше всего пострадавший мир?

Он отступил назад, все еще ошеломленно глядя на девушку, которая протянула к нему руки.

– Пожалуйста, – сказала она. – Помоги.

Эти два слова он знал и часто сам ими пользовался, когда за ним еще ухаживала Саримель. Он понятия не имел, что нужно девушке, но на всякий случай отступил еще на два шага.

– Помоги, – настойчиво повторила она.

До него начало кое-что доходить. Девушка могла остаться в своем мире, где все еще было не столь плохо, но вместо этого оказалась здесь, среди трупов и мрачной тишины. И у Панталекиса имелось этому лишь одно объяснение.

– О нет, – он продолжал пятиться, глядя на приближающуюся к нему девушку. – Я тебя не убью. Даже не думай. Я этого не люблю и не собираюсь себя принуждать. Хочешь – просто оставайся, наверняка здесь ты быстро умрешь. Но на меня не рассчитывай.

Она растерянно остановилась. Даниэль не знал – то ли потому, что догадалась о смысле его слов, то ли просто ее удивил его чужой язык.

– Хочешь – прыгни с крыши, или сделай петлю из ремня и повесься, – посоветовал он. – Это совсем нетрудно. Но меня в это не втягивай. Нехорошо так поступать. Потом меня мучили бы угрызения совести…

Он не смотрел на девушку. Ее скривившиеся в плаксивой гримасе губы и полные слез глаза вызывали у него злость. Почему она прицепилась именно к нему? Если уж ей хотелось просить о смерти, то можно было пойти к отцу, брату или любовнику. В конце концов, Даниэля она видела лишь однажды, а то, что они наткнулись друг на друга в этом мире, было чистой случайностью.

– У меня своих проблем хватает, понимаешь? – пробормотал он, ловко огибая девушку и входя в нишу, из которой та недавно вышла. – Я не могу заниматься еще и тобой.

Девушка решительно двинулась в его сторону. Даниэль поспешно закрыл глаза, пытаясь вызвать в памяти образ знакомого безопасного мира.

Никаких трупов у входа. Надежные крепкие стены домов без следов огня. Оплетающие их трубы, лишь слегка заржавевшие.

Быстро, быстрее.

Образы в памяти рвались и размывались. Естественно, он не успел.

Оказавшись рядом с ним, девушка схватила его за рубашку и вцепилась в нее, бормоча свое «Помоги, помоги».

Охваченный коротким и внезапным, словно электрическая вспышка, приступом ярости, Даниэль оттолкнул девушку, даже не думая о том, что делает. Руки сами прыгнули к ее плечам, пальцы сжались. Она была легкой и хрупкой, а он ее оттолкнул. Со всей силой.

Она отлетела назад, но не упала на пол, а остановилась на полпути, широко раскрыв удивленные глаза. Из ее груди торчали концы металлических когтей, а за ней, поддерживая тело, стоял на двух лапах выпрямившийся во весь рост зверь.

– Мать твою, – пробормотал Панталекис, поскольку ничего другого ему в голову не пришло. – Это еще что такое, твою мать?

Механический зверь – похоже, лев, – повернул голову, и вокруг посыпались крошки ржавчины. Глаза вспыхнули зеленым и тут же погасли.

Девушка открыла рот, и на ее подбородок стекла красная струйка. Заморгав, она попыталась что-то сказать, и кровь полилась сильнее.

Попятившись, Панталекис вжался в стену и зажмурился, пытаясь вызвать в памяти хоть какой-то образ. Ему хотелось перенестись во времени, сейчас, немедленно. Любой мир казался ему лучшим, нежели этот.

Он слышал, как девушка издает хриплые булькающие влажные звуки, как будто пытаясь говорить с набитым жидкой грязью ртом. Вот только это была не грязь, а кровь – все ее платье наверняка уже насквозь пропиталось красным.

Даниэль не открывал глаз. Ему не хотелось этого видеть.

12

Они встретились вечером, в том же месте, что и до этого – на поднебесной дороге, ведшей от развилки над площадью Палачей к Куполу. Отсюда было видно любого, кто к ним приближался, и, более того, они успели бы убежать, прежде чем тот смог их узнать. Каира считала подобную предосторожность излишней, но Финнен настаивал, и девушка подозревала, что игра в заговорщика попросту доставляет ему удовольствие.

Она потерла замерзшие щеки – на этой высоте всегда дул холодный пронизывающий ветер – а потом рассмеялась.

– Тебе не пришло в голову, что к нам мог подойти кто-нибудь одетый в сетку невидимости?

– Пришло. На снегу, – он показал на поблескивавший в свете лун слой замерзшего пуха, – были бы видны следы.

– А если бы кто-то невидимый прилетел на Крыльях?

– Сомневаюсь, что ему удалось бы к нам подлететь. Слишком сильный ветер.

– Ты все предусмотрел, да? – она сунула замерзшие руки в карманы пальто, уже больше не улыбаясь. Вид у нее был рассеянный, словно мысленно она пребывала где-то в другом месте, а ответ на заданный вопрос вовсе ее не интересовал.

И тем не менее, Финнен ответил:

– Стараюсь.

Она кивнула, сосредоточенно глядя куда-то в пространство и слегка покачиваясь на пятках, все так же сунув руки в карманы.

– Как твоя работа в Архиве? – спросил он.

– Так себе. Меня отправили на восьмой этаж, а мне нужно ниже, там, где работают над изобретениями, которые помогают людям. Устройства, необходимые для Пробуждения, меня нисколько не волнуют.

– Ты могла бы попросить, чтобы тебя перевели.

– Уже попросила, но на это нужно время. Если они вообще согласятся.

Каира откинула волосы со лба, и Финнен заметил тоску в ее взгляде. Его это удивило – до сих пор он считал, что на самом деле девушка хочет просто освободиться от деспотичного отца и начать жить самостоятельно. Ее желание помочь людям из прошлого он воспринимал как некий каприз, нечто, о чем она быстро забудет.

Похоже, он ошибался.

– К тому же, – добавила она, – я ничего не могу сделать. Я всего лишь младший сотрудник.