этому не наблюдалось, лишь только холодные, изучающие меня, взгляды. Вздохнув, я зажмурил глаза и, выудив из памяти тот самый вагон, вызвал его к жизни, подвесив посередине пустого пространства комнаты для демонстрации.

Ярко засветился чертёж вагона. Раскрыв глаза, я стал удерживать его в воздухе, ежесекундно ожидая приказа прекратить демонстрацию, но комиссия молча рассматривала картинку, не делая попыток меня остановить. Наконец, один из мужчин сказал.

— Пожалуйста, покажите нам все возможности вашего дара, а не только показ внутренней конструкции вагона.

Кивнув, я напрягся и стал формировать проекцию, затем оживил её, показав, как открываются-закрываются двери. Неожиданно мне в голову пришла мысль, что двери открываются не слишком удобно и можно немного изменить их конструкцию. Откликаясь на мои мысли, дверь начала меняться вместе с подножкой, которая даже на вид стала удобнее. Это потребовало от меня дополнительных усилий, рисунок начал бледнеть, это заметили члены комиссии и меня прервали.

— Достаточно. Всё с вами понятно, сейчас мы напишем экспертное заключение, которое получит на руки ваш сегодняшний куратор и отведёт вас на дополнительное обследование.

— А, а, почему? — убрав чертёж и слегка заикаясь, спросил я.

— Потому что вы не знаете настоящих возможностей вашего дара и используете его, как обыкновенный художник, что рисует пейзаж на холсте. Вот только у вас в руках не краски и холст, а дар и возможность менять саму суть материи, а вы просто разбрасываетесь своими способностями, но это не ваша вина, молодой человек, а просто не понимание. Для того мы и поставлены, чтобы дать вам раскрыть свой дар в полной мере. Вам это понятно?

— Да.

— Вы свободны, ждите окончания проверки всей вашей группы. Можете идти.

Кивнув, я, испытывая противоречивые эмоции, вышел из комнаты, запустив в неё очередного испытуемого.

— Дегтярёв⁈ — вопросительно окликнул меня куратор, который стоял возле окна и что-то помечал в списке.

— Сказали ждать, пока все не пройдут, а потом идти на дополнительное обследование, все документы отдадут вам.

— Понял, хорошо, я так и подумал, когда прочитал описание вашего дара. Ждите, — и куратор снова уткнулся в список, продолжая что-то помечать в нём.

Я вновь отошел к окну и принялся ждать. Достав из кармана часы, отщёлкнул крышку и посмотрел на циферблат. Стрелки моего старого хронометра показывали пятнадцать минут второго. Вздохнув, я понял, что на обед не успею, хотя после демонстрации дара очень захотелось есть, но потерплю.

Тем временем, в комнату поочерёдно заходили студенты, кто-то из них сразу уходил после доклада куратору, кто-то задерживался на некоторое время или его направляли в канцелярию для уточнения с новыми бумагами, лишь ещё трое таких, как я, стали ожидать второго этапа обследования.

Наконец, из кабинета вышел последний студент. Куратор переговорил с ним и, отправив на обед, зашёл в комнату, оставив нас вчетвером ожидать его. Я вновь отщёлкнул крышку часов, взглянув на время. Они показывали десять минут третьего, а чувство голода хоть и притупилось, но не так, чтобы его игнорировать.

Пробыв недолго в кабинете, наш куратор вышел, держа в руках пухлую папку, достал часы, взглянул на них и сказал.

— До трёх часов обед, в десять минут четвёртого я всех жду снова здесь. Отсюда пойдём на углубленное обследование. Вы свободны.

Обрадовавшись возможности поесть, я повернулся и направился к выходу, вспоминая, как быстрее добраться до столовой. Трое других нерешительно стояли, не зная, что делать.

— Обедать хотите? — обернулся я к ним.

— Да, а ты знаешь, где тут можно поесть? — сразу отреагировал один из них, худой русоволосый парень со скуластым лицом.

— Да.

— А тогда веди нас, поедим все вместе, — это сказал другой первокурсник, небольшого роста черноволосый пухляш. Третий, юноша среднего роста и весьма интеллигентного вида, только кивнул, решив присоединиться ко всем, не сказав ни слова.

Но насколько уж я неразговорчивый, а этот оказался ещё хлеще, но всё же, если уж предложил всех отвести, то надобно хотя бы познакомиться. Все мы сейчас собратья по несчастью или счастью, смотря с какой стороны взглянуть.

— Фёдор Дегтярёв, сын почётного гражданина, — протянул я руку для рукопожатия.

— Ефим Трутнев, из мещан, — сказал худой парень и пожал мне руку.

— Антип Морозов, из купцов третьей гильдии, — пожал руку следом пухляш.

— Аполлинарий Венедиктинский, из интеллигенции, — ответил третий студент, подтвердив моё первоначальное мнение. Руки он предпочёл не заметить, а приложил пальцы к голове, как будто коснулся головного убора.

Меня это немного задело.

— Нет в Склавской империи такого сословия, как интеллигенты, — резко сказал я ему.

— Сословия нет, но я принадлежу к социальной группе, а не к сословию, мои родители преподаватели во втором поколении, а я, получается, буду уже в третьем, — немного напыщенно ответствовал юноша.

— Да из мещан он, — вмешался в разговор Трутнев, — выламывается просто, как муха на стекле.

— Попрошу вас не обобщать.

— Да ладно тебе, не хочешь руки подавать, так и не надо, мы все здесь из простых, дворян нет.

— Сын почётного гражданина… — начал было Венедиктинский.

— … не является дворянином, да и не потомственный он, чего ты нос воротишь⁈

— Я бы попросил вас не употреблять жаргонизмы в мой адрес и не уподобляться тёмным личностям с самого социального дна.

— Это ты крестьян обзываешь таковскими словами? — ухмыльнулся Трутнев.

— Крестьяне — несчастные люди, их надо защищать, я называю так опустившихся людей.

— Ааа, вот оно как оказывается? — протянул Трутнев, не желая отставать от интеллигента, — так крестьяне сами за себя в состоянии ответить, чего их жалеть, а если ты имеешь в виду ворьё, да нищих с вокзальными проститутками, то так и говори.

— Я не собираюсь с вами обсуждать всякую мерзость.

— Ну, не обсуждай, и иди сам тогда ищи, где тебе жрать подадут, да не забудь, что нужно успеть к трём часам, — и, обернувшись ко мне, добавил. — Веди нас, Фёдор, а всякие ынтылигенты пускай жрут изысканные блюда, как они любят, но уже без нас.

Я пожал плечами, развернулся и потопал на выход, за мной последовал Ефим Трутнев, а следом за нами и Антип Морозов, который всё время с искренним любопытством слушал нашу перепалку, но не лез в неё.

Столовую пришлось искать довольно долго, потому как в этом здании я не бывал ни разу, да и вообще пока