– В самом деле, необходимо определить ребенка. Рисковать еежизнью я не имею никакого права. Так, у Борьки никого. Мать месяц назадпохоронил, а отца год тому назад. Теперь разберемся с Любкой. Папаша у нееалкаш конченый, с матерью давным-давно развелся. Живет непонятно где, бутылкисобирает. Несколько раз заявлялся в сауну, денег просил. Любка поначалу давала,так он каждый день заходил. Затем отшила. Сказала охраннику, тот его пару раз слестницы спустил. Больше не заявлялся. Регинку он никогда не видел, не имелтакого желания, и теперь уже никогда не увидит. Мать Любкина еще та краля.Вышла замуж во второй раз, родила близняшек, а Любку из квартиры выжила. Лишнейона там оказалась, никому не нужной. Стала мешать большой и чистой любви материи отчима. Регинку она несколько раз видела, но без особых эмоций. Любка затемвообще в тот дом ездить перестала, потому что отчим так и норовил ее зачто-нибудь ущипнуть. Совсем у старого крыша поехала. Я вот что думаю, если ейРегинка при живой дочери не нужна была, то будет ли нужна при мертвой?

– А куда ж мы ее денем? – остолбенел Руслан. –Знаешь, как иногда бывает – при жизни не нужно, а как нет человека, приходитраскаяние. Я думаю, что сжалится ее материнское сердце. Бабушка она наконец!

– У меня есть телефон. Завтра позвоним. Руслан, у меня такжутко болит голова. Я сейчас все равно не смогу ничего придумать. Уложи меняспать, иначе я просто упаду со стула.

Руслан постелил рядом с Регинкой, накрыл теплым пледом, асам сел рядом.

– А ты?

– Я не хочу, выспался. Знаешь, я так давно тебя не видел.Столько раз мечтал, что ты войдешь в этот дом. Спи, я не буду тебе мешать.Просто сяду рядом и буду охранять твой сон, как верный сторожевой пес. Ведьнеизвестно, сколько времени ты еще здесь пробудешь. Ты ж у нас как фурия –сегодня здесь, завтра там. Как я могу спать, вдруг больше не увидимся?

– Ты меня что, уже хоронишь? – пробурчала я сквозьсон. – Не хорони меня, я живучая, как собака. Такие не умирают! По крайнеймере, своей смертью. Я тебе еще успею надоесть, так просто ты от меня неотделаешься!

Руслан заулыбался и стал гладить мои волосы.

– Не переживай, как только все закончится, сразу пойду всалон. Эти сниму, а новые наращу. Еще напротеинимся. – С этими словами яуснула.

Мне снился чудный сон. Море. Солнце. Берег. И я с Маркомлежу на теплом песочке. Марк положил мне руку на грудь, а в другой держал своймобильный.

– Я люблю тебя, Яна, – шептал он мне.

– Я люблю тебя, Марк, – отвечала я.

Мы были молоды и беззаботны. Нас ждало счастливое будущее ицелая куча детишек. Мы никогда не расставались больше чем на полчаса, потомучто знали цену истинным чувствам и старались дорожить каждым совместно прожитыммгновением.

Проснувшись, я долго смотрела на Регинку. Она мирнопосапывала и улыбалась во сне. Что ей снится? Наверное, всегда жизнерадостнаяЛюбка, ее милая и заботливая мама. Воспоминания этой ночи заставили менясодрогнуться. Сначала Марк, затем Любка. К глазам подступили слезы. Когда всеэто закончится? Кто будет следующий?

Мне пока нельзя умирать. Надо пристроить ребенка. Сегодняотвезу ее бабушке. Скорее всего, она уже узнала о смерти дочери и с ног сбиласьв поисках внучки. Рядом на кресле, задрав голову кверху, спал Руслан. Мой друг.Спасибо тебе, что ты есть. Ты любишь меня по-прежнему. Но, к сожалению, ты неМарк, прости. Мое сердце занято другим человеком. Я умею любить, черт побери,чего раньше не замечала за собой.

Надо что-то делать. Мне вспомнился пронзительный взглядКомара. Ведь он был не комариный, а скорее звериный, такой, что мурашки по кожепробегут у любого.

Марка больше нет. Теперь надо научиться жить без него.

Дышать, думать, мечтать – все без него. Но имеет ли этажизнь смысл? Жизнь, лишенная любви и понимания.

Сколько времени я еще буду в бегах, прежде чем меня убьют?День, два, а может быть, месяц?

Регинка зашевелилась и открыла глаза. Ее взгляд опять сталиспуганным, как у загнанного волчонка. Она сжалась в комочек и прижалась комне.

– Я хочу к маме, – сказала она шепотом.

– Я тоже хочу к твоей маме, но что поделаешь, милая. –К горлу подкатил комок. Еще немного, и я сорвусь. – Понимаешь, мама сейчасдалеко, но это вовсе не означает, что она тебя бросила. Мама очень сильно любиттебя и переживает. Она теперь на небесах и видит нас с тобой, просто она большеникогда не сможет спуститься на землю. Ее унесли ангелы. Мы должны бытьсильными, чтобы ей не было за нас стыдно и чтобы ей не пришлось за наскраснеть. Понимаешь, я сильно люблю твою маму. Впервые в жизни я узнала, чтотакое настоящая женская дружба. Это очень сильная штука, скажу я тебе. Когда тывырастешь, то обязательно поймешь меня.

Руслан открыл глаза и сосредоточенно меня слушал.

– Знаешь, а ты повзрослела, Янка, – тихо сказалон, – передо мной уже не та легкомысленная девчонка, которая приехала изпровинциального Тамбова… Я вижу зрелую, здравомыслящую женщину.

– Я всегда была такой, – мне пришлось егоперебить, – просто ты мало обращал на меня внимания. Тебя большеинтересовали совсем другие мои женские прелести.

– Вчера папа с мамой были дома, – заговорилаРегинка, – в дверь позвонили. Папа пошел открывать дверь, а я кушала накухне. В квартиру ворвались несколько больших дядей. Мама стала кричать. Язалезла под стол, на нем длинная скатерть, и меня никто не увидел. Дяди хотели,чтобы мама рассказала, где находится какая-то тетя, какая, я не поняла. Затемстало тихо. Один из дядей зашел на кухню, затем в туалет, потом в ванную. Послеони ушли. Я пошла в комнату, где были мама и папа, но они были в крови и ничегомне не отвечали. Им, наверное, было очень больно.

– Спасибо, милая, что ты все рассказала. – Я поцеловаладевочку. – Это страшно, но со временем все забудется. А сегодня я отвезутебя к твоей бабушке.

Регинка никак не отреагировала на мои слова, бессмысленноуставившись в потолок.

Руслан пошел готовить завтрак, а я закурила сигарету инабрала номер телефона Любкиной матери. Трубку сняла женщина с довольно живым,бодрым голосом.

– Здравствуйте, это звонит подруга вашей дочери. В первуюочередь мне бы хотелось выразить вам соболезнование по поводу такой немыслимойсмерти…

– Я сегодня только и делаю, что принимаю такие звонки.Сколько можно? – перебили меня. – Лучше бы денег дали, на что я будуее хоронить? У меня еще двое, а с Любой я и не жила почти. Почему я должна еехоронить? Она же работала в сауне, общалась с шалавами, пусть они ее иотпевают!