Разнообразие любого рода, генерируемое крупным городом, зиждется на том факте, что в крупном городе собрано воедино великое множество людей с разнообразными вкусами, навыками, потребностями, возможностями и причудами.

Даже такие вполне стандартные, но мелкие предприятия, как аптека, кондитерская, бар или магазин скобяных изделий, где работают владелец и один помощник, могут в оживлённых районах крупных городов процветать в огромных количествах, потому что в непосредственной близости от них живёт достаточно людей, чтобы поддерживать их существование. И наоборот, привлекательность их во многом определяется этой близостью и соседской теплотой на личном уровне. Без этой близости они потеряли бы свои преимущества. На данной территории при вдвое меньшем количестве жителей вдвое меньшее количество торговых предприятий окупалось бы гораздо хуже. Когда вступает в игру фактор дальности, все маленькое, разнообразное и личное начинает чахнуть.

Поскольку мы из страны деревень и небольших городов превратились в страну урбанистическую, бизнесы стали более многочисленны не только в абсолютных, но и в относительных величинах. В 1900 году на каждую тысячу жителей США приходилось 21 независимое нефермерское предприятие. К 1959 году, несмотря на колоссальный рост гигантских предприятий, эта цифра выросла до 261/2. Урбанизация укрупняет крупное, а мелкое делает более многочисленным.

Разумеется, малый размер — не синоним разнообразия. В разнообразие крупных городов вносят вклад предприятия любой величины, однако богатство выбора предполагает большую долю мелких элементов. Оживлённый городской пейзаж является таковым во многом благодаря их огромному количеству.

Разнообразие, столь важное для городских районов, я ни в коей мере не свожу к разнообразию лишь коммерческих и рознично-торговых предприятий, хотя оно чрезвычайно важно для крупных городов как в экономическом, так и в социальном плане. Большая часть способов использования этого разнообразия, о которых я вела речь в первой части книги, прямо или косвенно опираются на присутствие обильной, удобной и многообразной городской коммерции. Но, помимо этого, в городских районах, живущих насыщенной коммерческой жизнью мы, как правило, видим и другие формы разнообразия: разнообразие культурных возможностей, красивых и интересных видов, людей и т. д. Это не простое совпадение. Те же физические и экономические условия, что генерируют разнообразие коммерции, подспудно обусловливают создание и наличие других видов городского разнообразия.

Но, хотя крупные города можно назвать естественными экономическими генераторами разнообразия и инкубаторами новых предприятий, это не означает, что они становятся таковыми автоматически. Они становятся таковыми за счёт всевозможных эффективных экономических резервуаров использования, которые они формируют. Там, где им не удаётся формировать такие резервуары, они генерируют разнообразие не лучше или немногим лучше, чем небольшие населённые пункты. И тот факт, что, в отличие от небольших населённых пунктов, они нуждаются в разнообразии по социальным причинам, ничего не меняет. Для нас в рамках этой книги самое поразительное здесь — необычайная неравномерность, с которой большие города генерируют разнообразие.

На одном полюсе — люди, живущие и работающие, например, в бостонском Норт-Энде, на нью-йоркском Верхнем Истсайде или в сан-францисском районе Норт-Бич-Телеграф-Хилл. Им доступны очень большие запасы разнообразия и жизненной энергии. Посетители щедро пополняют эти запасы, но не они создают основы разнообразия в этих районах, как и на многих подобных им участках, разбросанных тут и там в наших крупных городах и порой находящихся в самых неожиданных местах. Посетители чувствуют, что там-то и там-то уже существует нечто сильное и эффективное, и приходят взять от него свою долю, тем самым только поддерживая и укрепляя его.

Другая крайность — громадные городские зоны, где людские массы не генерируют практически ничего, кроме застоя и, в конечном счёте, фатального недовольства данным местом. И это не какие-то иначе устроенные люди, более скучные и невосприимчивые к живой энергии и разнообразию. Среди них зачастую есть множество людей ищущих, пытающихся напасть на след этих качеств хоть где-нибудь. Нет, скорее что-то не так с самими этими районами: отсутствуют катализаторы, которые помогали бы людям взаимодействовать экономически и создавать эффективные резервуары использования.

Числу жителей больших городов, чей потенциал таким образом растрачивается впустую, кажется, нет предела. Возьмём, к примеру, нью-йоркский Бронкс, где живёт около 1,5 миллиона человек. В Бронксе прискорбно мало живой городской энергии, разнообразия притягательности. У него есть, конечно, свои патриоты, как правило, привязанные к мелким уличным проблескам живой жизни в отдельных «старых округах», но их очень мало.

Даже в таком простом элементе городского комфорта и разнообразия, как интересные рестораны, 1,5 миллиона жителей Бронкса не смогли создать ничего путного. Кейт Саймон, автор путеводителя «Достопримечательности и развлечения Нью-Йорка», описывает сотни ресторанов и других коммерческих заведений, многие из которых находятся в неожиданных и редко посещаемых местах. Она лишена всякого снобизма и очень рада поделиться с читателем сведениями о своих находках в недорогой части сферы услуг. Но, сколько она ни старалась, ей пришлось признать, что огромный Бронкс мало что может предложить по какой бы то ни было цене. Отдав должное двум солидным достопримечательностям района — зоопарку и ботаническому саду, — мисс Саймон затруднилась порекомендовать хотя бы одно заведение поблизости от зоопарка, где можно поесть. О единственном месте, на которое она решилась обратить внимание читателя, она пишет: «Окрестности ресторана уныло переходят в ничейную землю, и ему самому не помешал бы небольшой ремонт, зато приятно сознавать, <…> что вокруг тебя сидит весь цвет медицины Бронкса».

Что ж, таков Бронкс, и это очень плохо — очень плохо для тех, кто живёт в нем сейчас, очень плохо для тех, кто поселится в нем в будущем из-за недостатка экономического выбора, и очень плохо для города в целом.

И если весь Бронкс — жалкая растрата городского потенциала, то стоит обратить внимание на ещё более прискорбный факт: целые крупные города, целые огромные городские ареалы существуют, предлагая людям чрезвычайно маленькое разнообразие и узкий выбор. Практически весь Детройт столь же слаб по части жизненной энергии и разнообразия, как Бронкс. Одно за другим там кольцами идут упадочные «серые зоны». Даже деловой центр Детройта не способен создать сколько-нибудь существенного разнообразия. Он безжизнен и скучен, практически безлюден после семи вечера.

Пока мы соглашаемся считать, что городское разнообразие — это хаос и питательная среда для неприятных случайностей, его неупорядоченное сотворение, конечно, выглядит какой-то загадкой.

Между тем условия сотворения этого разнообразия очень легко понять, наблюдая за местами, где оно цветёт, и исследуя экономические причины его цветения. Хотя «продукт» получается сложным и его составные части могут чрезвычайно широко варьироваться, эта сложность основана на зримых экономических отношениях, в принципе намного более простых, чем замысловатые городские смеси, которые они порождают.