Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Пора уезжать, — глянув на часы, пробормотала Полина.
Восемь часов шестнадцать минут. Двадцать восьмое июня. Через двое суток, три часа и сорок четыре минуты ей нужно будет освободить номер. Подписку о невыезде Асатуров с нее так и не взял, так что в дорогу она могла отправиться уже сегодня. Хватит с нее всей этой чертовщины. А Ролана Борисовича она потерять не боялась, она из Серпухова, он — из Тулы, всего каких-то сто километров пути. Или он к ней, или она к нему. Если, конечно, их отношения ничто не разрушит. Пока все очень серьезно, он ухаживает за ней как настоящий джентльмен, с цветами, но пока без постели. А куда спешить, если у них все серьезно. А если нет, то и не нужно…
Полина заставила себя подняться. Ролан вот-вот подойдет, они вместе пойдут на завтрак, затем на пляж, днем он купит ей мороженого, вечером они выпьют шампанского. Может, и не надо никуда уезжать. Тем более что чертовщина на пляж не распространяется, там пока без происшествий. Да и в горах все спокойно. С тех пор как погиб Столяров, больше никаких случаев. Кроме сумасшествия.
Полина оделась, вышла на балкон, глянула на белую скалу и поднесла указательный палец к виску. Шанин-старший уже на камне с утра пораньше, стоит, ждет, когда появится убийца. Сегодня пятый день как продолжается его бессменная вахта — в состоянии форменного помешательства.
Крутить пальцем у виска Полина не стала. Неизвестно, как бы она сама повела себя, если бы на месте Алика оказался ее сын. Сплюнув три раза через плечо, она вернулась в номер.
Ролан не заставил себя ждать. Освеженный, выбритый, нарядный, белая футболка, светлые брюки, бледно-бежевые туфли.
— Ты прямо как старший Шанин, — улыбнулась она, закрывая дверь в номер.
— Стоит уже. — Ролан кивнул в сторону белой скалы.
— Он мне сегодня снился.
— А я?
— Ты меня спасал. Когда я со скалы падала… Не знаю, успел ты меня за руку схватить или нет.
Останавливаясь перед лифтом, Ролан мягко взял Полину за руку и нежно посмотрел в глаза.
— Успел.
— И Максим успел.
Максим уехал, в его номере уже живут совершенно другие люди. Девятьсот тридцать седьмой люкс пока еще пустует, хотя Маркушина сдала его позавчера. А ведь Асатуров настойчиво рекомендовал ей оставаться на месте… Марина — женщина своенравная, именно поэтому Ролан отказался от визита к ней. Отправил к Асатурову Голдина с его показаниями, сами там пусть разбираются. А следователь в отставке пусть отдыхает. Тем более что есть с кем.
— Что успел? — сквозь зубы спросил Ролан. — Спасти?
— Толкнуть. Он меня со скалы скинул.
Подъехал лифт, вместе с другими отдыхающими они зашли в кабину. Разговор продолжился уже в столовой.
— Максим тебе снился? — глядя куда-то в сторону, спросил Ролан.
— Ты что, ревнуешь? — Полина улыбнулась и качнула головой, давая понять, что для ревности нет причин.
— Нет… Просто сидит где-то внутри заноза. — Ролан провел пальцами по своей груди.
— Честно скажу, Максим мне понравился. Но я разочаровалась в нем еще до того, как он уехал. Какой-то он ненастоящий.
— Почему?
— Я, когда его впервые увидела, он меня даже не заметил. Как на пустое место посмотрел. Как будто я даже рядом стоять с ним недостойна.
— Первое впечатление бывает обманчивым.
— Можно и этим объяснить. То, что Максим ко мне потом воспылал. Но как-то не очень горячо…
— Негорячо воспылал? — краешком губ улыбнулся Ролан.
— Во всяком случае, не сгорал. Я с ним — хорошо, я без него — и не надо. А в ту ночь, когда Шанин погиб, он таких глупостей наговорил, как будто хотел, чтобы я его послала. А когда вы меня в отель из участка везли, тоже чушь городил, капризничал… Зачем? Разве он в жизни такой?… Может, и такой… — пожала плечами Полина. — Когда строил из себя, не такой, а когда не хотел… А может, и нарочно расклеился. Чтобы я в нем разочаровалась… — постукивая вилкой по тарелке, неторопливо говорила Полина.
То кивнет, соглашаясь со своими наблюдениями, то качнет головой. Она старалась не думать о Максиме, гнала из головы мысли о нем, даже не пыталась раскладывать их по полочкам, зато сейчас дала волю своим суждениям.
— Дело уже было сделано, — кивнул Ролан. — Можно и расклеиться.
— Нуда, дел натворили…
— Столяров был уже мертв, когда мы забрали тебя из отделения. А в ночь, когда Шанина убили… Ты была в эту ночь с Максимом?
— Нет… Но и Максим не выходил из своего номера… Во всяком случае, в общий коридор.
— Он мог через окно — на балкон к пожарной лестнице.
— Мог. Я даже окно к нему в номер открыла.
— Ты видела его в номере?
— Нет.
— Тогда почему ты сказала, что Максим был в номере?
— Потому что я так подумала… — разволновалась Полина.
Она и сама задавалась таким же вопросом, но не хотела искать на него ответ. Да, грешна, да хотела свалить все на Столярова и поскорее забыть все как страшный сон. Не так уж и важно, кто убил, главное, она сама ни в чем не виновата.
— Работал телевизор… — Она сама понимала, насколько нелепо выглядел этот ее аргумент.
— А телевизор не мог работать в пустом номере?
— Я подумала, что телевизор смотрит не только Максим, в номере с ним могла быть Маркушина… Он ведь клеился к ней.
Ну, еще до меня.
— Клеился?
— Маркушина сказала, что мужчина он интересный, но с ним не хотелось. Да и Столяров подъехал, не могла она и с ним, и с Максимом…
— Но он клеился?
— А Маркушина не дала, — усмехнулась Полина.
— Муж ее дал. В морду хотел дать.
— Максим-то увернулся…
— А обида осталась, — продолжил Ролан.
— А еще я видела ссадину на его лице, — сказала Полина. — И на руке… Видела в тот день, когда погиб Маркушин… Створки лифта закрывались, он придержал их рукой, я тогда подумала, что так он делал и раньше, потому и царапина… А ссадина на лице? Вряд ли он открывал лифт головой.
— И колючка на джинсах, — вспомнил Ролан. — Куда делась твоя шляпа, когда ты убегала от Маркушина?
— Улетела в кусты.
— А кусты колючие.
— Максим доставал мою шляпу?
— И надевал ее на голову… Помнишь, Говядин нашел твою шляпу, зачем Максим надел ее себе на голову?
