Теперь задумался Цы. Близилась ночь, кладбищенские ворота скоро закроют. Юноша посмотрел на очередной похоронный кортеж, поднимавшийся по склону. Быть может, это его последний шанс. Цы сразу догадался, что семейство — из состоятельных. Гроб был роскошный, а вслед за родственниками шли нанятые музыканты, звучала печальная мелодия. Цы быстро определил, кто из членов семьи выглядит самым удрученным — молодой человек с покрасневшими от слез глазами. Цы стыдился того, что ему предстоит сделать, но колебаний в его душе не было. Он — так или иначе — должен был раздобыть пропитание для Третьей, поэтому, убедившись, что ладони его должным образом упрятаны в перчатки, Цы подбежал к молодому человеку и принялся всячески ему сочувствовать. Он подарил скорбящему палочку ладана, которому приписал чудесные свойства. Разглагольствуя насчет необыкновенных качеств ладана, Цы искал на лице юноши признаки какого-нибудь недуга. И вот она, желтизна в глазах, которую Цы благодаря своим медицинским познаниям связал с болезнью печени.

— Бывает, что со смертью близкого человека учащаются приступы тошноты и головокружения, — доверительно сообщил юный могильщик. — Если дела не поправить, то рано или поздно боль в правом боку сведет вас в гроб.

От этих слов молодой человек задрожал, будто некий дух явился ему с того света и предсказал близкий и страшный конец.

— Ты что, прорицатель?

От этого вопроса Цы онемел.

— Один из самых лучших, — с улыбкой объявил Сюй.

Хитрец не терял времени даром. Он бросился навстречу молодому человеку и, преувеличенно низко кланяясь, подхватил его под руку и отвел в сторонку от похоронного кортежа. Цы не слышал, о чем они говорили, однако по довольному лицу Сюя и по тугому кошелю, который он показал потом Цы, тот догадался, что их предприятие начинает приносить плоды.

* * *

Тем же вечером Цы увидел баркас, где жил прорицатель. Эта посудина, без сомнений, давно уже сходила в свой последний рейс; теперь все, что от нее оставалось, было пришвартовано к пирсу и не тонуло только благодаря крепким пеньковым канатам. Палуба скрипела под ногами, запах гнилой рыбы проникал повсюду. На взгляд Цы, это сооружение меньше всего напоминало дом, но Сюй откровенно им гордился. Юноша отодвинул парусиновую занавеску, заменявшую дверь, и нос к носу столкнулся с немолодой женщиной, сразу поднявшей страшный визг: она приняла незнакомца за грабителя и, не раздумывая, принялась гнать его вон. Но прорицатель ее быстро унял.

— Это моя жена. Ее зовут Яблоко, — весело объявил Сюй. Тут появилась и вторая женщина, помоложе, — увидев гостей, она поклонилась. — А эту зовут Свет. — Улыбка прорицателя стала еще шире.

За ужином юноше пришлось выносить шушуканье двух болтушек. Обе наотрез отказались принять двух новых жильцов в доме, куда не втиснуться даже сверчку. Однако, когда Сюй бросил женам связку заработанных на кладбище монет, они разом утихли и даже изобразили на лицах преувеличенно вежливые улыбочки.

— Твою долю я тебе потом отсчитаю, — пообещал прорицатель. Юноша только пожал плечами.

А потом они улеглись спать, зажатые, как сельди в бочонке. Цы досталось место рядом с ногами Сюя, и он задумался: не перелечь ли поближе к гнилой рыбе? А еще он думал о том, есть ли связь между его нечувствительностью к боли и повышенной восприимчивостью к ароматам и смрадам; и тут юноше вспомнился странный дух, который ощущался дома в ночь рокового пожара. Это был терпкий, сильный запах… так пахло… Цы попробовал извернуться, найти себе положение поудобнее, но передвинуться было некуда.

Цы качался вместе с баркасом на мягких волнах и пытался заснуть. Издалека доносились приглушенные удары гонга, возвещавшие время. Юноша не знал, сколько пролежал, скрючившись, прежде чем его наконец сморил сон. В голове его поплыли картины университетского прошлого, накатило счастье. Но как раз во время выпускной церемонии юноша почувствовал, что ему заткнули рот и трясут что есть силы за плечи. Цы, перепугавшись, открыл глаза и тут же почувствовал на лице дыхание Сюя — прорицатель таким образом заставлял его подняться без шума.

— У нас проблемы! Быстро! — прошипел Сюй.

— Почему? Что стряслось?

— Я же говорил, что это будет опасно.

Ночью баркасы ходили редко, поэтому им пришлось отказаться от водного пути и топать пешком вслед за разбудившим их незнакомцем. Цы смог разглядеть лишь смутные очертания лица да линялую рубаху, которая в лучшие времена, наверное, была оранжевой. Мужчина двигался осторожно, замирая на каждом углу — проверял, нет ли слежки; осмотревшись, делал спутникам знак: «стой» или «вперед». Цы еще раз спросил прорицателя, что происходит, но тот велел помалкивать и шевелить ногами.

Они шли, выбирая самые темные проулки, чтобы избежать встреч с ночной стражей. Цы заметил, что они держат путь к западным горам — туда, где располагался главный буддийский монастырь Линьаня. Хотя официально он именовался Дворцом избранных душ, большинство горожан называло его Жаровней трупов, ведь именно там денно и нощно сжигали покойников, которых не могли захоронить. Когда странники поравнялись с Великой пагодой, гигантской башней с лестницей в тысячу ступеней, сквозь мрачные тучи все еще пробивался свет луны.

Здесь провожатый сделал им знак остановиться и назвал свое имя храмовой страже. Потом велел Сюю и Цы дожидаться снаружи, а сам вошел внутрь. Как только он исчез, Цы потребовал от Сюя объяснений, но прорицатель только посоветовал ему держаться рядом и помалкивать.

Вскоре перед ними появился старик с белесыми глазами и дрожащим голосом. Сюй склонился в глубоком поклоне, Цы последовал его примеру. Старик поклонился в ответ и любезно предложил следовать за ним. И вот они медленно шествуют вперед, и Цы не устает поражаться роскошному убранству стен, столь непохожему на строгость, царящую в храмах, что воздвигнуты в честь Конфуция. Путники миновали передние комнаты главного здания и повернули в южное крыло, где, как говорили, плоть мертвецов пылает, пока от нее не останется ровно ничего. Теперь они шли по узкому коридору с совершенно голыми стенами — после недавней пышности это особенно поражало. Коридор спускался все ниже, достигая, казалось, самых глубин преисподней. Тошнотворное зловоние возвестило о близости зала кремаций. Цы было страшно. Зал оказался вырубленной в недрах холма заплесневелой пещерой; застарелый чад сожженных трупов не давал дышать. Кое-как осмотревшись, Цы увидел огромный погребальный костер, на котором лежало обнаженное тело; у подножия стояли живые. Цы насчитал десять человек.

Сюй подошел к костру, будто заранее знал, что делать.

— Этот, что ли? — громко спросил он и знаком подозвал Цы поближе. А остальных попросил посторониться, чтобы тот смог беспрепятственно осмотреть труп.

— Я не хотел рассказывать заранее, чтобы тебя не тревожить, — прошептал прорицатель, рассеянно ощупывая конечности покойника, — но эта мумия — главарь одной из самых могущественных городских банд. А рядом его сыновья: они просят нас установить, кто его убил.