— Я не могу тебе этого рассказать. Если бы я только мог поделиться этим, у меня на душе стало бы легче. Тяготы, разделенные с другими людьми, становятся легче, но я дал Иоанну слово держать язык за зубами.

Священник опустил взгляд, чувствуя приступ боли. Эвлалий всегда доверял ему, и они вместе справлялись с несчастьями, время от времени обрушивавшимися на их общину.

Епископу, понимавшему, что сейчас происходит в душе Эфрена, захотелось рассказать ему об услышанном от Иоанна, но он сумел заставить себя промолчать.

Они расстались в мрачном настроении.

* * *

— А почему вы враждуете с персами?

— Это не мы враждуем, это они в алчности своей хотят захватить наш город.

Иоанн разговаривал с юношей примерно одного с ним возраста, прислуживавшим в доме Эвлалия.

Калман готовился стать священником. Он был внуком старого друга Эвлалия, и епископ взял его под свою опеку.

Калман стал для Иоанна прекрасным источником информации. Он рассказал ему о тонкостях эдесской политики, об обрушивавшихся на город несчастьях, о дворцовых интригах.

Отец Калмана был царским дворецким, а дедушка — царским архивариусом. Калман поначалу хотел пойти по стопам дедушки, однако общение с Эвлалием изменило его взгляды, и теперь он мечтал стать священником, а когда-нибудь — кто знает? — может, даже и епископом.

Эфрен молча вошел в комнату, где разговаривали Иоанн и Калман, и те не заметили его. Он несколько мгновений слушал их оживленный разговор, а затем легонько кашлянул, чтобы сообщить им о своем присутствии.

— А, Эфрен! Ты меня ищешь? Я разговариваю с Иоанном.

— Нет, я искал не тебя, хотя, судя по тому, что ты говоришь, нам придется снова штудировать Писание.

— Ты прав. Прости мне мою дерзость.

Эфрен сочувственно улыбнулся и затем обратился к Иоанну.

— Эвлалий хочет с тобой поговорить. Он сейчас в своей рабочей комнате и ждет тебя там.

Иоанн поблагодарил Эфрена и отправился к епископу. Эфрен был хорошим человеком, к тому же священником, однако было заметно, что он относится к Иоанну с недоверием и чувствует себя неловко в его присутствии. Иоанн тихонько постучал в дверь комнаты, где работал Эвлалий, и стал ждать ответа.

— Входи, сынок, входи! У меня, к сожалению, плохие новости. Голос епископа выражал озабоченность. Иоанн подождал, пока Эвлалий снова заговорит.

— Боюсь, что в ближайшее время на город нападут персы. Если это действительно произойдет, ты не сможешь выехать из города, и твоя жизнь, как и жизнь всех нас, подвергнется опасности. Ты уже месяц находишься в Эдессе и, насколько я знаю, считаешь, что еще не настал момент сообщить мне, где находится погребальный саван нашего Господа. Но теперь я боюсь за тебя, Иоанн, и боюсь за льняное полотно, на котором запечатлен нерукотворный образ Иисуса. Если то, что ты мне рассказал, — правда, забери Священное Полотно и уезжай побыстрее из Эдессы. Мы не можем рисковать, потому что город, возможно, будет разрушен, и тогда полотно с образом Иисуса исчезнет навсегда.

Эвлалий заметил, что лицо Иоанна выражает нерешительность. Он знал, что юноша не готов к тому, чтобы выслушать подобный вердикт, однако Эвлалию просто необходимо было открыто объяснить ему сложившуюся ситуацию. С тех пор как приехал Иоанн, в душе старика не было покоя — он очень переживал за Священное Полотно, о котором недавно узнал. Иногда он начинал сомневаться в том, что это полотно действительно существует, но затем, глядя в честные глаза юноши, снова начинал верить в это.

— Нет! Я не могу уехать! И не могу увезти отсюда Священное Полотно, в которое было завернуто тело нашего Господа!

— Успокойся, Иоанн, это самое лучшее решение, которое сейчас можно принять. У тебя в Александрии есть жена, а потому тебе не следует здесь больше оставаться, ибо мы не знаем, что будет дальше с нашим государством. Ты — хранитель величайшей тайны, и ты должен со мной согласиться. Я не прошу тебя, чтобы ты рассказал мне, где находится Священное Полотно. Ты лишь скажи мне, как я могу помочь тебе забрать его из тайника, чтобы ты мог спасти его.

— Эвлалий, я должен остаться здесь. Да, я должен остаться здесь, я не могу сейчас уехать, тем более — подвергнуть Полотно опасностям путешествия. Мой отец заставил меня поклясться, что я выполню волю Абгара, апостола Фаддея и Хосара. Я не могу вывезти саван из Эдессы, я ведь поклялся.

— Иоанн, тебе нужно подчиниться мне, — с упреком сказал ему Эвлалий.

— Я не могу, я не должен этого делать. Я останусь здесь и подчинюсь воле Господа.

— Скажи мне, в чем же воля Господа?

Иоанну казалось, что усталый и суровый голос Эвлалия отдается в его сердце, как удары молота. Он впился взглядом в епископа и вдруг осознал, какие треволнения вызвал у этого человека его приезд, невероятная история о саване, в который Иосиф Аримафейский завернул тело Иисуса, и о том, что от крови Иисуса на полотне остался отпечаток его тела и лица.

Эвлалий отнесся к Иоанну великодушно, с большим терпением, но теперь настаивал на его отъезде. Решение епископа заставило Иоанна посмотреть правде в глаза.

Он знал, что отец ему не соврал, но что если отца ввели в заблуждение? И что, если в течение этих четырех веков после рождения Господа кто-то уже захватил Священное Полотно? А может, это вообще всего лишь легенда?

Епископ заметил по лицу Иоанна, какая внутренняя борьба терзает этого юношу, и ему стало жаль его.

— Эдесса уже переживала осады, войны, голод, пожары, наводнения… Переживет она и натиск персов. Ты же, сын мой, должен действовать в соответствии со здравым смыслом, на благо тебя самого и во имя той тайны, которую твоя семья хранила столько десятилетий. Ты должен спасти свою жизнь. Подготовься к отъезду, Иоанн. В течение трех дней ты покинешь город. Несколько торговцев организовали караван — это твоя последняя возможность спастись.

— А если я тебе скажу, где находится Священное Полотно?

— Я помогу тебе спасти его.

Иоанн вышел из комнаты в смущении, его глаза были полны слез. Он стал бродить по улицам, где утренняя прохлада еще не сменилась жаром июньского солнца. Оглядываясь по сторонам, Иоанн впервые осознал, что жители Эдессы готовятся к осаде, понимая, какая опасность нависла над их городом.

Жители Эдессы неутомимо трудились над укреплением стен. На каждом шагу встречались обеспокоенные воины. Торговцев почти нигде не было видно, а на лицах тех, кто все же решился выставить свои товары, отражалась озабоченность предстоящими военными действиями.

Иоанн подумал о том, каким же эгоистом он был, игнорируя происходившее вокруг. Он также впервые почувствовал тоску по Мириам, своей юной супруге, которой он даже не удосужился отправить весточку о том, что у него все в порядке. Эвлалий был прав: либо он должен немедленно покинуть Эдессу, либо ему придется разделить участь ее жителей. У него пробежал озноб по спине от мысли, что ему, возможно, грозит смерть.