София торчала на причале уже больше часа. В одном соборе зазвонили колокола, со всех сторон тотчас отозвались колокольни поменьше. Казалось, Севилья ненадолго ожила, наполнилась нестройным и радостным шумом. Потом звон утих, отчего навалившаяся тишина показалась еще более давящей и зловещей.

София уже ничего так не хотела, как убраться в тенек. Она оказалась последней в очереди к уполномоченному по заразе. Нигилизмийских миссионеров отпускали в город одного за другим, и они уходили, неся скудные пожитки. Перед Софией остались только две женщины, Откуда и Пристрастие, ничем особо не примечательные, обе – средних лет. Среди прочих их выделяли разве что проявления доброго расположения друг к дружке. Они стояли смирно, старательно не обращая внимания на Софию.

Палящее солнце напоминало ей приключения в Пустошах. Она пыталась спрятаться от жары, усевшись за своим ящиком, но маленький прямоугольник тени не принес облегчения. Священник, переговариваясь со своим писцом, приблизился к Пристрастию и Откуде. Это был немолодой уже мужчина, практически лысый, с кустистыми бровями и почти полным отсутствием подбородка. Зубы у него были желтые и кривые, а одеяние, выдержанное в бело-красно-черных цветах, по виду плохо подходило для свирепой жары, но он, казалось, не замечал этого.

Остановившись перед Откудой, он молча окинул женщину взглядом, потом быстро заговорил с писцом по-кастильски. Тот не спеша начал делать пометки. Клирик, держа руки сложенными перед собой, мутновато-голубыми глазами уставился на Пристрастие.

– Прибыли сегодня с Нового Запада? – с акцентом выговорил он по-английски.

Пристрастие кивнула.

– Что вас сюда привело?

– Я нигилизмийка. У нас здесь миссия.

– Какого рода?

Она вздохнула:

– Наставить Папские государства на путь истинный.

– И каков же, по-вашему, этот путь?

Пристрастие не ответила. Она, казалось, истаивала на солнце. Кашлянув, она положила руку на плечо Откуды и пробормотала:

– Она вам поведает, каков истинный путь.

Клирик переглянулся с писцом, тот кивнул. Последовал вопрос:

– Вам нехорошо?

– Да, ей нехорошо, но это всего лишь простуда, – ответила нигилизмийка. – Она утомлена путешествием и изнурена жарой.

И Откуда обняла Пристрастие за талию.

– И долго она уже болеет?

– Примерно четыре дня. Ей нужны отдых и питье, вот и все.

Клирик окинул Откуду бесстрастным взглядом и вновь повернулся к Пристрастию. Та стояла, закрыв глаза, и глубоко дышала, ни дать ни взять уснув на плече у подруги. На лбу и верхней губе выступили капли испарины. Кустистые брови святого отца сползлись к переносице. Он тихо сказал по-кастильски что-то еще, писец снова кивнул. Быстро ушел прочь по причалу, нырнул в каменную арку на выходе…

– Куда это он? – раздраженно спросила нигилизмийка. – Мы целый час в очереди ждали! Не довольно ли?

– Довольно, – сдержанно согласился клирик.

Он снова соединил руки и принялся ждать.

Вновь нескончаемо потянулось время… Впрочем, писец вернулся всего через несколько минут, причем в сопровождении двоих конников. По спине Софии разбежался холодок, она вскочила, охваченная скверным предчувствием. Плащи всадников, белые, с капюшонами, переливались на солнце. Лица скрывали золотые маски с длинными, хищно загнутыми клювами и узкими прорезями для глаз. Софии вспомнилась нохтландская стража. Только, пожалуй, эти золотые всадники выглядели еще страшней!

Выехав на причал, они спешились и неторопливо последовали за писцом. Вблизи София рассмотрела, как переливались золотые нити, вставленные в белую ткань. Еще у них были тяжелые пояса и по длинному мечу в ножнах. Один, подойдя, откинул с головы капюшон, обнажив ворох золотых кудрей, но маска осталась на месте. Уполномоченный по заразе коротко кивнул новоприбывшим, сказал несколько слов и указал на Пристрастие. Золотые клювы согласно кивнули. Не произнеся ни слова, шагнули к нигилизмийке и взяли ее под руки.

– Что вы творите? – хватая вялую руку подруги, закричала Откуда.

Пристрастие как будто очнулась и что-то протестующее забормотала, беспомощно отталкивая стражу. Всадники даже внимания не обратили на ее усилия. Подхватили – и не то повели, не то понесли женщину прочь. Она пыталась отбиваться:

– Куда вы меня? Куда?..

Ее спутница тем временем наседала на клирика:

– Что такое? В чем дело?

Тот ответствовал совершенно спокойно:

– У вашей подруги лапена.

– Да о чем вы? Она всего лишь простужена! А тут еще жара…

– Посмотрим.

– Но куда ее увозят?

– В карантин.

– Но вы не можете просто так забрать ее в карантин! Там же другие будут! В самом деле заразные!..

Клирик кивнул:

– Мы и должны изолировать всех заразных.

Голос Откуды сделался пронзительным:

– Но у нее не может быть никакой лапены!

Несколько мгновений уполномоченный молча смотрел на нее.

– Вы так в этом уверены? Я наблюдал все симптомы. Она испытывает усталость и безразличие к жизни. Ее с трудом удается расшевелить.

– Какое безразличие к жизни? Ее всего лишь изнурила жара!

– У нее все симптомы, причем запущенные, – безапелляционным тоном проговорил клирик.

Золотые клювы уже покидали пристань, один вел лошадей, другой – женщину.

– А вы, значит, вместе с ней путешествовали? Осталось установить, нет ли и у вас признаков болезни…

Откуда, пораженная внезапным молчанием, лишь с ужасом смотрела на клирика. Потом разгладила юбки и выпрямилась во весь рост.

– Что ж, – сказала она. – Задавайте ваши вопросы. Вы сами убедитесь сейчас, что со мной все в высшей степени хорошо.

Святой отец задумчиво сощурил глаза.

– Итак, вы прибыли сегодня с Нового Запада? – вновь завел он предписанную его работой шарманку.

София молча, с широко раскрытыми глазами наблюдала за происходящим. Все случилось так быстро, что ей просто не верилось. Нигилизмийку увели прочь. Теперь ее поместят в карантин. Если там есть настоящие больные лапеной, Пристрастие наверняка заразится. Сердце отчаянно колотилось, внимание уплывало. Она чувствовала странную смесь облегчения, стыда и страха. Облегчения – оттого, что ее-то уж точно не уведут отсюда жуткие люди в золотых масках. Стыд из-за этого облегчения и страх: а вдруг все-таки… Нет! Ни в коем случае! Невозможно!

Клирик наконец кивнул Откуде, видимо удовлетворенный ее ответами.

– Все в порядке, – сказал он. – Вы можете выйти в город.

Женщина кивнула в ответ: