Мы заткнули кляпами рот – ей и технику.

Крестофф посмотрела на меня. Судя по ее взгляду, она с удовольствием подкараулила бы меня в темном переулке.

Люк был закрыт. Можно было выйти через заднюю дверь и незаметно подобраться к скиммеру, но, если бы люк оказался запертым, вся операция пошла бы прахом. Поэтому для нас было бы лучше всего, если бы пилот открыл люк сам.

Мы надели куртки наших пленных. В куртку Боксера мы с Алексом вполне могли поместиться вдвоем. Я также надела сапоги Крестофф, которые пришлись мне впору. Зато Алекс мог провалиться с головой в сапоги Боксера, и поэтому он остался в ботинках. Крестофф ухмыльнулась из-под кляпа, – судя по всему, она не верила, что у нас хоть что-нибудь получится. Ее напарник лишь глухо ворчал.

Мы немного поспорили о том, кто пойдет поприветствовать пилота. Алекс, как ответственный за операцию, естественно, считал это своей обязанностью, но у меня было больше шансов успешно сыграть роль Крестофф, чем у него – роль Боксера. Меньше всего нам хотелось, чтобы пилот понял, кто стучится ему в дверь, и улетел.

Я взяла маленький черный ящичек, который они принесли с собой, – подходящая штука для отвлечения внимания. Закрыв его, я подождала, пока Алекс не выйдет через черный ход, затем открыла дверь и шагнула в ночь.

Хорошо, что в этот раз на мне была настоящая теплая куртка.

Позади светились окна дома, но это почти ничем не могло мне помочь. Огни скиммера были погашены, за исключением дежурной лампочки возле люка и тусклой подсветки ридера в руках пилота.

Я направилась к скиммеру. Пилот заметил меня и посмотрел в мою сторону. Я подняла руку в знак приветствия, но продолжала идти, не сводя взгляда с черного ящичка, как будто с ним что-то случилось. Чем меньше у пилота останется времени на размышления, тем лучше.

Люк открылся, едва я оказалась рядом. Поставив ящичек внутрь, я достала оружие. Глаза пилота расширились.

– Ты не Мария, – сказал он.

– Сиди и не двигайся, – велела я. – Как зовут искина?

– Док. Эй, ты ведь меня не застрелишь?

– Меня зовут Чейз. Скажи Доку, пусть добавит меня в журнал доступа. – Пилот поколебался, и я нацелила бластер ему в голову. – Действуй.

– Док, – сказал он, – это Чейз. Выполняй все ее указания.

– Да, Карфа. Привет, Чейз.

– Привет, Док. – Я снова повернулась к пилоту. – А теперь, Карфа, прошу тебя выйти из машины. Медленно. Дай мне свой коммуникатор. И не делай резких движений.

– Хорошо. – Он отстегнул ремни и встал.

Я отступила на несколько шагов. Сзади подошел Алекс, неся что-то завернутое в пластик.

Карфа – не тот пилот, что доставил нас сюда, – был молод, почти мальчишка. Он дрожал от холода, ошеломленно глядя на нас и не сводя глаз со скремблера.

– Что вы сделали с Марией и Шелби?

– Шелби – это техник?

– Нет. Агент. Шелби Корел.

– Иди и узнай сам, – сказала я. – Можешь войти через заднюю дверь: там открыто.

Выбравшись из кабины, он направился к задней части дома.

– Осторожнее, – предупредила я. – Там обрыв.

Алекс забрался в скиммер. Я вошла следом за ним и закрыла за собой люк. Когда мы взлетали, я увидела, как Карфа исчезает за задней дверью.

– Поздравляю, – сказал Алекс.

– Спасибо. – Я никогда еще не чувствовала себя лучше. – Док, доставь нас в ближайший космопорт.

– Хорошо, Чейз, – ответил искин. – До Рендела лететь около часа.

– Отлично, – кивнул Алекс. – Сможем убраться отсюда, прежде чем кто-нибудь заметит исчезновение Крестофф.

– Что там у тебя? – спросила я, глядя на сверток.

– Это? Черчилль.

– Следовало догадаться.

– Совершенно верно, – сказал Алекс. – Следовало.

К счастью, в ту ночь Миранда была в небе. Над Окраиной она была бы едва видна, но в открытом космосе над Салудом Дальним планета сверкала и искрилась. Когда мы взяли курс на Рендел, я заметила, что Миранда вполне могла бы служить нам маяком: она находилась почти прямо по курсу.

Признаюсь, мы не могли скрыть злорадного торжества. Прежде всего я – все-таки именно мне удалось свалить Крестофф одним ударом, несмотря на ее мускулы. Алекс разговаривал со станцией Сэмюелс. Нам ответили, что к нашему прибытию «Белль-Мари» будет готова.

– Первым делом, – сказал Алекс, – отправимся на тот астероид.

– Зачем? – спросила я.

– Увидишь.

Я терпеть не могла, когда он начинал отвечать подобным образом.

– Значит, все-таки Векслер?

– Конечно. Это было ясно сразу по ее реакции.

Откинувшись на спинку сиденья, я думала, как здорово будет снова оказаться на борту «Белль-Мари», где до меня не смогут добраться СБК и Микель Векслер, герой революции. Предаваясь радостным мыслям, я вдруг заметила, что Миранда исчезла с небосклона.

Меня это не сильно встревожило, – вероятно, впереди просто появились облака. Вот одна из проблем, которые доставляет беззвездное небо: никогда не знаешь, ясная ночь или нет. Гроза после наступления темноты вполне может подкрасться незаметно, если только она не сопровождается молниями.

Прошло около получаса с тех пор, как мы взлетели с плато. Внизу лишь изредка виднелись огни, скопления уличных фонарей, фары машин.

Не знаю, что заставило меня обернуться, но я увидела Миранду позади нас.

Мы летели обратно.

Поймав взгляд Алекса, я дала ему понять, что не все в порядке, и приложила палец к губам. Эта модель скиммера была мне незнакома, но на каждом из аппаратов должен иметься выключатель искина.

– Слева от тебя, – сказал Док. – Открой зеленую панель.

К моему удивлению, он был прав. Я открыла панель и обнаружила выключатель.

– Как ты понял?

– Язык тела, Чейз. А ты как поняла?

– Миранда.

– Ясно. Что ж, увы, ничего не могу поделать.

Я коснулась выключателя:

– Я отключу тебя, Док.

– Не сработает.

Я перевела выключатель в положение «Откл. искина».

– Чейз, сейчас особая ситуация.

– Ты возвращаешь нас назад? – спросил Алекс.

– Конечно. Просто сидите и ждите, пока особая ситуация не разрешится. Так будет лучше для всех.

Представление, что суша и море являются чем-то цельным, – лишь иллюзия, трюк, который проделывают с нами наши обезьяньи мозги. На самом деле все совсем иначе. К примеру, этот диван в основном состоит из пустого пространства, пустого на девяносто девять процентов. Поэтому я говорю тебе раз и навсегда: нам повезло, что мы не знаем реального мира. Имей мы дело с миром в том виде, каков он на самом деле, нам некуда было бы сесть.