Грозный рык Альфы округлил сразу шесть пьяных глаз, Вика спешно пыталась выключить связь, а Милена почему-то уговаривала меня не обижаться на Макара, бормоча:

— У него просто воспитание хромает. Оно хорошее, но немного… очень сильно… пипец как хромает!

Мне было все равно на словечки Макара, его речь по сравнению с мужиками из моей деревни почти литературная.

— Я не поняла, он что, мне претензии предъявляет, что я ему не готовила три недели? — шепотом уточнила я у Милены, потому что сама это переварить была не в состоянии.

— Хорошо, что за все остальные лишения не предъявил при нас, — тоже шепотом ответила мне Милена.

Глупо хихикая, мы чокнулись стопками и с подоспевшей к нам Викой. Это был тот самый момент, когда алкоголя в крови уже становилось критично много и надо было остановиться, но я не могла из-за душевной травмы, а девочки — из-за женской солидарности. Но это не точно.

— Девчонки, вы такие красивые! Попросите у ваших родителей автограф для меня? Я в восторге от их работы! — совсем развезло меня, и я смотрела на этих красавиц с восхищением.

— Вот как в нее можно не влюбиться? Она же просто чистейшее сокровище! — опять принялась возмущаться Вика поведению своего братца.

Мне приятно, что я ей нравлюсь, но дело ведь не в том, какая я.

— Макар любит другую девушку, — пояснила я, потирая нос, в котором защипали слезы.

Лиза! От одного этого имени у меня челюсти сжимаются так, что все микробы на зубах расплющиваются в блинчики.

Влетел на базу на скорости звука и едва не снес одного из новобранцев. Единственная причина, на кой хрен взяли этого худющего как леска парня, — этот пацан с позывным «Малыш» всем чемпионам высшего пилотажа «Формулы-1» способен надрать задницу. Мы за ним полгода гонялись, охреневая, как лихо он угоняет самые навороченные тачки и сматывается от нас как пьяный заяц, путая следы.

— Куда ты лезешь? — рявкнул я, поняв, что он сам мне выскочил под колеса.

Судя по его всклоченному виду, лохматил он себя долго. Кто-то нашего угонщика ошарашил.

— Лиза теперь наша клиентка, Бес, — с растерянностью новорожденного щенка смотрел на меня этот «прозрачный» гонщик.

В эту секунду мне захотелось повторить знаменитый мем — «Да что ты, черт побери, такое несешь?».

Но оказалось, именно эта информация так разволновала Малыша, что он свою шевелюру, идеально зализанную еще в две тысячи десятом, растрепал.

И я бы растрепал на его месте! Мне казалось, у меня раскаленная лава хлещет из всех отверстий головы! Наглая хитрая сука! Как змея на сковороде извернулась!

Я работаю в агентстве с того возраста, когда вместо жесткой щетины на щеках был юношеский пушок, но впервые у меня такая личная неприязнь к объекту.

Лиза сидела в кабинете отца в позе британской леди. Прямая спина, сомкнутые, чуть скошенные в сторону ноги, лицо спокойное и холодное. Только изрядно измятая салфетка в ее руках выдавала ее волнение.

Она не похожа ни на Алису, ни на саму себя три года назад. Пластика изменила ее как Майкла Джексона — только при детальном рассмотрении можно найти что-то схожее.

Батя и Мирон сидели спокойные, как будто перед ними не психопатка-убийца, а жертва обстоятельств. Мне же хотелось сжать ее тонкую длинную шею и вытрясти из нее настоящие эмоции, а не этот затравленный взгляд и жалобный голос.

Я немного пропустил начало их беседы, но по ходу дальнейшего разговора, картинка сложилась. Мы ломали голову, как такая ценная флешка оказалась на шее заложницы. Искали ее сообщников, но оказалось все до безобразия тупо и просто — Барышников сам нацепил ей на шею цепочку с флешкой, справедливо полагая, что если до Лизы доберутся, то она ему уже не понадобится. Изощренный и мерзкий мужик издевался над девчонкой и много раз ей говорил, что у нее на шее висят миллиарды. Он был уверен, что прикрыт по всем фронтам, так как у властелина Жиганска было очень много связей, но всего один приказ с самого верха изменил все.

— Как у тебя оказался паспорт Алисы Михайловой? — вставил я свой вопрос, перебив скучные подробности ее скитаний.

— Мой бывший одноклассник работает в паспортном столе. Я ему в школе списывать давала…

— А потом просто давала? — уточнил я, но папа счел мой вопрос некорректным.

— Мы после школы не общались, и никто не мог догадаться, что я сразу поеду к нему. Я тогда плохо понимала, что происходит, но знала, что меня будут искать, и мы с Димой решили, что мне лучше уехать. Эта девушка — Алиса — пришла восстанавливать свои документы после пожара. Я не знаю, по какой причине она не стала восстанавливать загранку, честно. Дима все сделал сам. Он заполнил документы за нее, оплатил пошлину и подсунул ей на подпись среди прочих бумаг и снял мои биометрические данные.

Да уж. Голь на выдумку хитра! Но удивляться не приходится, буквально пару лет назад вместо Милены Вика ходила получать паспорт. И никого! Совершенно никого это не смутило. Вика говорит, что на нее даже не посмотрели, спросили имя и дали расписаться в документах. Миленка до сих пор такую же закорючку, как в паспорте, нарисовать не может.

Чтобы не придушить эту суку прямо в кабинете папы, мне пришлось свалить в зал и выпотрошить из груши ее песочную душу.

Мещерякова Елизавета сделала контргамбит, предложив нам не только проклятую флешку, но и информацию о прохиндеях ее города. И с сегодняшнего дня Лиза является особо ценным клиентом агентства «Borzz». Вот это, блядь, поворот!

— Я нахрен в этом цирке не учавствую! — сразу поставил я в известность папу. — Лучше отправь меня куда подальше, а то эту тварь вы всем агентством не сбережете.

Батя не стал задавать лишних вопросов, видя, как я даже плюнуть не могу, потому что все слюни сохнут у огнедышащего Беса во рту от злости.

Лично для меня дело Мещеряковой закрылось в этот день. Узнав ее историю от начала до конца, я не мог продолжать взращивать ненависть к ней в душе. Но думать об этом не хочу. Это ее история и ее личный ад, а меня ждет мой персональный.

Отец сослал меня практически в прошлый век. В небольшом городке Белфаст скорость интернета такая, что делая заказ на доставку еды, можно спокойно заработать нервный срыв.

Наедине с собой мне пришлось признаться, что плевать мне на эту Лизу. За свои деяния она уже ответила сполна, скитаясь и боясь собственной тени. Брата и Алиску я ей простить не могу, но она сейчас в такой жопе, что лучше наказания не придумать.

Сбежал я в надежде, что перестану думать об Алисе. Что настанет тот день, когда, закрывая глаза, я не буду видеть ее спящей на моем плече.

— Просто ей нужны были деньги! — шипел я сам на себя, не давая просачиваться мыслям, что она согласилась поехать со мной по иным причинам.