— Здравствуйте еще раз, — оттесняя маму в сторону, они прошли в квартиру, — нам надо срочно воспользоваться компьютером Германа.

— Конечно, только я даже не знаю, как он включается.

— Ничего, мы разберемся.

— Вам чай поставить?

Но оба опера уже уткнулись в компьютер и не отвечали.

— Ну загружайся давай. — Галя нервно барабанила пальцами по столу. — Так, готово. Как ее звали? Алиса? Олеся?

— Олеся, — подсказал Яковлев, — Олеся Гуськова.

Галя напечатала имя и нажала «поиск».

— Так, вот она. Гуськова Олеся. Двадцать первого января на метро «Таганская»… Вот. Станция Загорянская. Загорянская — это у нас какой вокзал? — повернулась она к Яковлеву.

— Ярославский.

— Поехали.

Герман приехал на Ярославский вокзал за пятнадцать минут до встречи. Чтобы не потеряться в толпе, решили встречаться у правых турникетов, в глубине. Там меньше народа.

На часах было без двадцати семь. До прихода электрички оставалось пять минут.

Герман посмотрел на равномерно двигающуюся к турникетам толпу людей. Сколько еще среди этих людей тех, кто живет в постоянном страхе перед царящим вокруг произволом?

Герман заметил, как сквозь толпу, подобно двум бульдозерам, пробираются двое мужчин. Они двигались против течения. И не туда. Один — здоровенный амбал в хаки, второй — пониже и в штатском. Только потом Герман понял, что они направляются к нему. Не сбавляя ходу, амбал полез в карман, и Герман инстинктивно обернулся в поисках укрытия.

Он уже бежал, когда рядом с его ухом просвистела первая пуля. А потом он вдруг понял, что падает. Перед глазами промелькнули люди, поезда, серое вечернее небо — и наступила темнота.

Когда Яковлев и Романова подбежали к зданию Ярославского вокзала, весь участок перед турникетами был оцеплен. Возле ограждения дежурило двое милиционеров. При виде удостоверений они козырнули.

— Капитан Яковлев, лейтенант Романова. ГУСБ. Что здесь произошло?

— Да парня какого-то подстрелили, — ответил сержант.

— Насмерть?

— Да вроде нет. Но его в Склиф повезли. Ему в голову попали.

— Стрелявший задержан?

— Да нет. Тут же толкучка такая была. Никто ничего не понял.

Впереди на асфальте чернело пятно крови. Яковлев огляделся вокруг.

— Сколько на этом участке камер слежения? — обратился он к сержанту.

— Не знаю, надо у начальника уточнить. Но я думаю, штуки две точно есть.

У начальника отделения вокзала Яковлев и Романова в срочном порядке затребовали записи со всех камер слежения за последние три часа.

— Этим делом занимается ГУСБ, — сказал Яковлев начальнику отделения, — поэтому любые данные срочно направлять к нам. Дело особой важности, — тихо добавил он.

Когда зазвонил телефон, Алла как раз принимала душ. Георгий еще не вернулся из магазина, куда был отправлен, чтобы купить что-нибудь вкусное к завтраку и сладкое на вечер.

«Может быть, поймут, что никого нет дома, и перестанут звонить», — подумала Алла. Вылезать из душа ей не хотелось.

Однако телефон настойчиво продолжал звонить, кто-то на том конце провода терпеливо ждал, пока ему ответят.

«Вот черт!»

Не выключая воду, Алла завернулась в полотенце, шлепая мокрыми ногами, прошла в комнату и сняла трубку.

— Слушаю, — резко сказала она и тут же пожалела о собственной интонации.

Звонил профессор МГУ Сергей Александрович Корякин, отец Димы Корякина и в прошлом ее собственный преподаватель.

— Да, Сергей Александрович, здравствуйте. Это Алла. Георгия сейчас нет, он вышел в магазин. Что-нибудь случилось?

Услышанное заставило ее побледнеть и опуститься на диван.

— Как же так?.. Они же вчера с Георгием разговаривали по телефону… Когда?.. Мне очень жаль, Сергей Александрович. Георгий сразу же перезвонит вам, как только придет… До свидания… Держитесь.

Войдя в квартиру, Георгий не сразу понял, что происходит. В открытой ванной в полную силу шумел душ, а из комнаты доносился плач Аллы. После телефонного разговора силы ее оставили, и она так и не смогла подняться, для того чтобы выключить воду. Повесив трубку, закрыла лицо ладонями и разрыдалась. В таком виде и застал ее еще ничего не знающий Георгий. Побросав на пол покупки, он кинулся к Алле и присел перед ней на колени:

— Что случилось?

Алла убрала от лица ладони и подняла на Георгия покрасневшие, опухшие глаза.

— Диму Корякина убили, — с трудом произнесла она. — Это только что сообщил его папа. Перезвони ему, пожалуйста.

Спустя полтора часа Георгий Виноградов встретился с Сергеем Александровичем на Гоголевском бульваре. Тот уже ждал его, сидя на лавочке. Увидев, поднялся, чтобы поздороваться.

— Спасибо, Георгий, что согласились встретиться.

— Ну что вы, Сергей Александрович. То, что произошло, это ужасно. Примите мои искренние соболезнования.

— Да, это ужасно, — профессор попытался закурить сигарету, и Виноградов заметил, что его пальцы подрагивают. — Я ездил в морг на опознание. — Он посмотрел куда-то мимо Виноградова. — Вы даже не представляете, что они с ним сделали. Мне сказали, что его забили насмерть бейсбольной битой.

— Они? — переспросил Виноградов. — Значит, убийц было несколько? Они пойманы?

Сергей Александрович засмеялся, и от этого смеха Виноградову сделалось настолько жутко, что он даже немного отодвинулся.

— Ты знаешь, Георгий, — профессор вдруг схватил Виноградова за плечо и посмотрел ему прямо в глаза, — они все врут. Я просто чувствую, как они мне врут про Диму. Ты его не видел.

Взгляд профессора был настолько пронизывающим, что Георгий всерьез испугался за его душевное состояние. Подобные потрясения нередко лишают разума даже самых психически устойчивых людей.

— Что вы имеете в виду, Сергей Александрович? — осторожно спросил Георгий. — Кто вам врет? Убийц поймали?

Профессор Корякин отпустил плечо Георгия и несколько минут молча курил. Георгий не нарушал повисшую в воздухе паузу, ожидая, пока Сергей Александрович заговорит сам. Наконец профессор успокоился и продолжал уже спокойным голосом:

— После морга я сразу поехал в Гагаринское УВД, мне сказали, что именно они задержали убийцу моего сына. Меня сразу провели к следователю. Я ему говорю, что хочу знать, кто убил моего сына. А эта мордатая сволочь советует мне не беспокоиться, говорит, что убийца уже задержан и во всем признался. Показывает мне какие-то грязные, мятые бумажки. Я читал их три часа. Прочитал все от начала и до конца. Ты знаешь, Георгий, я не юрист, я историк, но все-таки в документах я кое-что смыслю. Из этого так называемого дела выходит, что Диму убил какой-то наркоман. В целях ограбления. Представляешь, для того чтобы ограбить, он избил его до смерти бейсбольной битой! Но меня насторожило не только это. Понимаешь, Диму нашли недалеко от платформы Матвеевское, на каком-то заброшенном пустыре. Так вот ты скажи мне, пожалуйста, что он там делал?