По этому поводу Барнум лишь презрительно фыркнул, хотя про себя порадовался, что в кои-то веки его не стали поливать грязью, как все прочие, кто выставлял его рассадником греха.

Леви взял Амелию за руку. Её рука безвольно лежала в его ладони, Амелия не реагировала на прикосновение. Дыхание было таким слабым, что он начинал сомневаться, жива ли она, и приходилось напряжённо прислушиваться к легчайшему движению воздуха, склоняясь к самым её губам. Она так исхудала, словно съёжилась, и в своём оцепенении совершенно не походила на его русалку. На его Амелию.

А может, уже никогда не станет прежней, ибо на врача никакой надежды. Надо было Леви изучать медицину, а не право, сейчас бы чем-нибудь помог Амелии.

Дверь открылась, и Леви торопливо вытер рукавом лицо, ожидая увидеть Черити. Но на пороге появилась Кэролайн с таким серьёзным выражением на милом личике, что у Леви сжалось сердце.

– Мама снова плачет, – сообщила Кэролайн. – Без остановки. Это потому что Амелия умирает?

Леви никогда не врал Кэролайн. Что-то в этой маленькой девчушке не позволяло ему кривить душой. Амелия ему тоже как-то призналась, что почувствовала это в первую же встречу со старшей дочкой Барнума. Когда Кэролайн потребовала ответа, настоящая ли она русалка, Амелии пришлось признаться.

– Доктор считает, что Амелия не выживет, – сказал Леви.

Кэролайн подошла к кровати и взяла Амелию за другую руку.

– Почему?

– Он не понимает, что с ней. Не знает, как лечить.

– Окажись Амелия среди своих, ей бы точно помогли, – сказала Кэролайн. – У русалок должны быть врачи, верно? Может, просто отнести её к океану, и её найдут?

При этих словах Леви грустно улыбнулся, представив целую процессию русалок, явившихся из океанской пучины, да ещё с носилками для своей блудной дочери. Потом замер.

«Вернуть её в океан.

Вернуть её в океан.

Вернуть её в океан».

Конечно! Господи, какой же он дурак! Ведь он же видел собственными глазами, что, превращаясь в русалку, Амелия словно выворачивается наизнанку, как будто у неё внутри находится совершенно другое существо. И сама Амелия догадывалась и рассказывала о том, что эти превращения возвращают ей молодость.

Если опустить её в воду, она превратится в русалку и при этом, возможно, исцелится, как будто и не было никакого ранения.

Заметив пристальный взгляд Кэролайн, Леви понял, что она уже придумала, как помочь беде, потому и встала с постели, чтобы втолковать глупому взрослому дяде – морское создание может исцелиться, только вернувшись в море.

– Только папе не говорите, – предупредила Кэролайн. – А то он не разрешит.

Да, скорее всего Барнум будет возражать. От изнеможения Леви даже не пытался предположить, что взбредёт Барнуму в голову, но это же Барнум, он всегда что-нибудь да придумает. А все дело в том, что предложение исходит не от него.

– А вот маме можно, – предложил Леви.

– Конечно. Без неё всё равно ничего не получится. Пока нас не будет, ей придётся делать вид, что мы на месте, – согласилась Кэролайн.

Она вдруг показалась Леви такой взрослой, совсем не похожей на ту маленькую девочку, которая закатывала истерики, когда Амелия только появилась в их доме.

– А ещё извозчику придётся заплатить, – сказала Кэролайн.

– Об этом не беспокойся, – ответил Леви. – Деньги водятся не только у твоего отца.

* * *

В условленное время вынести Амелию из дома прямо под носом у Барнума оказалось проще простого. Тот целыми днями просиживал в музее за своим письменным столом, а этим вечером и вовсе не явился к ужину, так что в его отсутствие заговорщикам даже не пришлось скрывать свои планы.

Днём Черити наказала кухарке пойти подрядить извозчика, чтобы ждал их после полуночи в трех кварталах от дома. Хотя они выйдут из музея очень поздно ночью, всегда можно наткнуться на какого-нибудь проныру-репортера. Добропорядочные христиане с наступлением темноты сидят по домам и предаются молитвам. В столь поздний час после ужина Леви ни разу в жизни их не встречал.

Черити и Кэролайн облачились в самые тёмные платья и покрыли головы. Леви завернул Амелию с головой в одеяло, чтобы её белая кожа, отсвечивающая при луне, не бросалась в глаза. Даже на открытом воздухе запах от раны в животе был не из приятных, но в закрытом экипаже стал просто невыносимым.

Леви крепко держал Амелию у себя на коленях, чтобы от тряски по булыжной мостовой она не скатилась на пол. По пути до экипажа она ни разу не шелохнулась у него на руках и не издала ни единого звука, так что он уже боялся не опоздали ли они со своей затеей. Судя по обеспокоенному лицу, Черити терзалась теми же опасениями.

Извозчик остановился недалеко от пристани, как раз там, где Леви обнаружил Амелию после первого представления в Концертном зале. Ему пришла странная суеверная мысль, что это место волшебное, их с Амелией место, которое она узнает и очнётся от смертельного забытья.

Леви заплатил извозчику и попросил подождать их.

– Чего там у вас? Покойник? – спросил извозчик, показывая на неподвижную Амелию, завёрнутую в одеяло.

– Нет, дама занедужила, – ответил Леви.

Извозчик скорчил недоверчивую мину, словно хотел показать, что не поверил ни единому слову, впрочем, его это никоим образом не касалось. Пожав плечами, он выудил из кармана сюртука бутылку, и Леви понадеялся, что тот решил остаться. Ему не очень-то хотелось добираться вместе с Черити и Кэролайн пешком по улицам Нью-Йорка в столь поздний час. Он даже не представлял, как объяснит это Барнуму, особенно в случае неудачи с исцелением Амелии.

Леви отнёс Амелию до края пристани в сопровождении молчаливых Черити и Кэролайн. Дойдя до самой воды, он развернул одеяло. Ночную рубашку они сняли с русалки ещё раньше, до выхода из дома, по настоянию Кэролайн, которая считала, что одежда только помешает превращению.

Леви оглянулся на Кэролайн, и та утвердительно кивнула. Тогда он поднял Амелию, поцеловал в покрытый испариной лоб и бросил в воду. Потом отступил на пару шагов, и Черити с Кэролайн схватили его за руки.

– Как же мы поймём? – воскликнула Черити. – Долго придётся ждать?

Леви покачал головой.

– Не знаю. Превращение… да вы всё сами видели. Стоит ей только коснуться воды, и готово.

– А если в воде она обернётся русалкой, то тут же поправится, – заявила Кэролайн. – Она же не бросит нас тут переживать, а сразу вернётся.

– Откуда ты знаешь, Кэролайн? – в отчаянии спросила Черити.

– Ну мама, просто знаю, и всё, – ответила та.

При тусклом свете луны они втроём вглядывались в тёмную, мерно вздымающуюся водную гладь и ждали.

И вдруг в нескольких футах перед ними из воды показалась ладная точёная фигурка с длинными волосами, отливающая серебром, и дугой взметнулась в воздух.