— Фу, бля, чуть не задушили…

— Здороваться надо! — прозвучал приглушенный голос.

Плейшнер поднял глаза и увидел троих — лицо каждого было закрыто маской.

— Здрасьте, здрасьте, — закивал Плейшнер, стараясь унять противную дрожь вдоль хребта. — Встречались когда? Чегой-то я лиц ваших, уважаемые, не припомню… Старый стал, зрение падает… Кому это я понадобился так срочно? И чего машину зря гоняли — сказали бы, я сам пришел…

Люди с закрытыми лицами смотрели на него молча, потом один, стоявший в центре, ответил:

— Нужда возникла в разговоре — откровенном и конфиденциальном.

— Конфи… каком? Да я и слов-то таких не знаю, — заблажил Плейшнер, шныряя глазами по подвалу. — Слушайте, робяты — вы кто будете-то? На мусоров не похожи, на «братков» — тоже… Кто вы, а?

— Мы, может, судьба твоя, урод! — эти слова вылетели из-под крайней левой маски. — Ответишь на наши вопросы, и по-хорошему — отпустим. Покатишься на все четыре стороны…

— Ага, ага, — закивал Некрасов. — Конечно… Почему же не ответить — конечно, отвечу… Все, что знаю — пожалуйста.

— Кто убил Гришина? — вопрос прозвучал, как щелчок бича.

Плейшнер ничего не понял, а потому испугался еще сильнее:

— Какого Гришина, вы че, в натуре? Не знаю я никакого Гришина! И слыхом не слыхивал… Во, артисты — Гришина какого-то кто-то мочканул, а с меня спрашивают…

— Второй раз спрашиваю: кто убил майора Гришина на проспекте Стачек?

Скрипник замотал головой:

— Не, ребята, вот тут вы в непонятное попали — с вашим Гришиным. Напутали… Ежели б я знал, то разве…

Договорить до конца он не успел — страшный удар ногой в ухо опрокинул Плейшнера на бок, он забился на полу и завыл:

— Пошто беспредел творите, псы?! Я не знаю никакого Гришина, не знаю, здоровьем клянусь!…

— Ну ладно, — сказал тот, кто, видимо, был в группе похитителей за старшего. — Чего кота за яйца тянуть? Он по-людски говорить не хочет и не умеет, так что… Давайте хлопцы, погрейте дядю… А я пока наверх схожу… Только не тяните особо…

— Ничего, — откинулся стоявший справа. — Мы быстренько.

Старший ушел наверх, один из оставшихся деловито начал разводить огонь в маленькой печке, а второй шагнул к Плейшнеру, у которого лысина покрылась крупными бисеринами пота.

— Ну что, падаль? Не хочешь по-хорошему? Сам себе могилу роешь — ты не понял еще? Кто убил Гришина? Говори, тварь!! Кто взял груз, и где он? Ну!!

Плейшнер шумно сглотнул и севшим голосом переспросил:

— Груз? Я извиняюсь — какой конкретно? Слышь, только не бей, я просто понять хочу — за какой груз базар идет?

— Водка… Кто дал наколку? Ну?!

— А-а, так вы вон чего, — вздохнул Некрасов чуть ли не с облегчением, потому что хотя бы начал понимать, за что с него «спрашивают». — Так бы сразу и сказали, что за водяру предъявляете… А то — Гришин какой-то… А про водку — это вам не со мной толковать надо, я уж теперь и не знаю, где она… Это вам с Антибиотиком перетереть нужно — может, он и поможет вашей беде… А наколку Медалистка дала… Я не знаю, откуда она, блядюга, ксероксы притащила… Это она всю бодягу заварила, я не хотел…

Плейшнер говорил очень быстро, но, видимо, не убедил спрашивавшего — тот снова ударил Скрипника ногой, отшвырнув к стене:

— Какая, к хуям, медалистка, ты чего пургу метешь?! Где груз? Кто убил Гришина?!

Плейшнер забился в корчах у стены, а допрашивавший обернулся к возившемуся у печки:

— Ну, что? Скоро ты?…

Его подвела слишком большая уверенность в полной деморализации и физическом подавлении пленника — трудно было предположить попытку сопротивления со стороны избитого, немолодого уже урки, да к тому же — со скованными руками… Правда, руки-то у него были скованы спереди, а не сзади… А Плейшнер понял, что терять ему нечего — сейчас его начнут жечь, потом еще чего-нибудь придумают… Про «Абсолют» вытянут все — и даже если не кончат потом (что вряд ли), Антибиотик не простит, что раскололся.

Некрасов, когда его отшвырнуло к стене, уткнулся носом в совковую лопату — ее он и подхватил, вскочив на ноги. Страх смерти придал сил и решительности — лопата, описав дугу, ударила повернувшегося к «истопнику» человека по голове. Он упал, а Плейшнер хрипло выдохнул, уже замахнувшись на второго, но тот успел среагировать — нырнул под удар и инстинктивно рубанул ребром ладони в полную силу по шейным позвонкам Некрасова…

Мишутка услышал какой-то противный хруст, а потом у него в голове словно телевизор выключился — навсегда… Плейшнер упал лицом в бетонный пол, но боли уже не почувствовал. Тот, кого он ударил лопатой, вскочил на ноги, бросился к пленнику — и очень быстро понял, что Некрасов больше не сможет ответить ни на какие вопросы… Человек стащил с головы маску, скривившись от боли, и с досадой сказал напарнику:

— Ты что, очумел? Полегче не мог? Он же нам живой нужен был… Вот, блядь… Давай, топай за Санычем, он нам устроит «разбор полетов»!

Старший, спустившись в подвал, немного повозился с телом Плейшнера, потом безнадежно махнул рукой:

— Все… Ну что — силу девать некуда? Совсем работать разучились… Чего стоите? Давайте теперь в цемент его… Терминаторы хуевы…

Известие о похищении Плейшнера вызвало в Питере много толков — в определенных кругах города, конечно, в основном, в бандитских и правоохранительных. Ну, и в порту об этом скоро судачили чуть ли не все подряд — потому что там Некрасов был человеком не последним… До майора Назарова эта новость дошла 19 мая. А поскольку Аркадий Сергеевич уже знал об убийстве Гришина, для него не составило труда сопоставить два факта и понять, кто мог «заказать» похищение Плейшнера… А поняв это, Назаров почувствовал такую тоску, что — хоть на луну вой… Если раньше у майора еще оставались слабые надежды на то, что всю эту грязную историю с поставкой «Абсолюта» можно будет как-то тихо «закрыть», то теперь этих надежд не осталось. Слишком много всего уже наворочено вокруг этой проклятой водки — слишком много…

Аркадий Сергеевич срочно встретился с Бурцевым, посмотрел на руководителя «ТКК» — и понял все без слов.

— Максимыч, — устало сказал майор бывшему подполковнику. — Ты хоть понимаешь, что творишь? Мы же в обычных уголовников превращаемся…

— Я творю?! — взорвался Бурцев. — Может, это я Диму Гришина убил? Или водку я сам у себя скоммуниздил?

Назаров вздохнул:

— Нас вычислят — это же элементарно… Ты что, не понимаешь?

Бурцев упрямо мотнул головой:

— А ты что предлагаешь — на жопе ровно сидеть? Вычислят… Сейчас не прежние времена… Вычислить и доказать — разные вещи… И фора временная у нас пока еще есть… Если найдем груз — Бог даст, вывернемся как-нибудь. А вот если не будет груза — тогда, действительно, кранты… Мне, по крайней мере…