— Не заблуждайся, Кэндзи оказался тут ради меня. Он думает, я репортерша, воспылавшая страстью к искусству Востока.

Таша подавилась смехом.

— Тс-с! Не выдавай меня, — шепнула Нинон, проходя в ворота дома № 18.

Мадам Баллю стояла посреди двора, уперев руки в бока, и с неудовольствием взирала на процессию.

— И что вы намерены делать со всем этим барахлом, хотела бы я знать? Надеюсь, не поволочете по лестнице? Я только что натерла ее воском!

Мужчины, не удостоив ее ответом, подхватили по несколько картин и цепочкой поплелись через двор к дому. Нинон потянула на себя ручку парадного, не удержала тяжелую дверь и прищемила палец. Кэндзи и Виктор кинулись на помощь.

— Вам больно?

Нинон безмятежно улыбалась и, казалось, вовсе не чувствовала боли.

— Ничего страшного, перчатка смягчила удар. Будет синяк, но это не беда.

— Нужно сразу же подставить пальцы под холодную воду. Идемте со мной, — приказал Кэндзи.

Он отвел ее в туалетную комнату.

— Покажите руку.

— Как вы заботливы, друг мой! Я позирую в костюме Евы, но никогда не раздеваюсь в присутствии мужчины. Подождите здесь. Какая роскошная ванна! Должно быть, славно отдыхать тут после тяжелой работы!

С этими словами она захлопнула дверь, оставив смущенного Кэндзи за порогом.

Виктор и Таша поставили картины у стены в столовой.

— Твоя подруга околдовала Кэндзи, он редко так суетится из-за женщины. Надеюсь, она не съест его с потрохами.

— Не переживай за него, он уже большой мальчик.

Таша оглядела сдвинутую мебель и обратила критический взор на портрет Виктора в стиле «ню».

— Хочу написать другой, добавить света. Будешь мне позировать?

— Если перестанешь огрызаться всякий раз, когда я пытаюсь о тебе позаботиться, — отвечал он, заталкивая «обнаженную натуру» за буфет.

— Зачем ты его прячешь? Стесняешься?

— Просто не хочу выставлять анатомические подробности моего тела на всеобщее обозрение.

— Но мои-то — вот они, смотри не хочу, — возмутилась Таша, кивнув на стену, где висел ее портрет.

— Твои куда красивей.

— Лицемер!

Она замолчала, услышав, что возвращаются Кэндзи с Нинон. Вчетвером они закончили разгружать тележку и отправились на кухню угоститься лимонадом.

— А не перекусить ли нам? Приглашаю вас в «Фуайо», — предложил Кэндзи.

— Сегодня? Там будет уйма народу, ведь карнавал еще не закончился, — заметила Таша. — Идите, а мне нужно вернуться в «Золотое солнце».

— Я обещал мадам Пиньо вернуть тележку, как только мы закончим, — с извиняющейся улыбкой сказал Виктор, — заодно проведаю Жозефа, а потом сяду за письма.

— А вы, мадемуазель Нинон? — посмотрел на девушку Кэндзи.

— Сожалею, мсье Мори, мне надо зайти домой переодеться, у меня важная встреча в половине восьмого.

— Покупайте «Пасс-парту»! Последние новости! Труп из Сен-Назера опознан! — выкрикивал мальчишка-разносчик.

Виктор поставил тележку к тротуару, махнул мальчишке рукой, взял у него газету и торопливо развернул.

ТРУП ОПОЗНАН

Гражданин США Льюис Айвз, судя по найденному в его бумажнике билету, 26 ноября 1889 года поднялся на борт трансатлантического лайнера «Лафайетт», курсирующего между Францией и Центральной Америкой. Согласно сведениям, полученным в консульстве, после того как потерял работу прораба на строительстве канала, господин Айвз стал старателем. Он проживал в колумбийском городе Кали, у сеньоры Кайседо, владелицы отеля “Розали”. К сожалению…

Виктор перечитал заметку еще раз и чуть не выронил газету. У него закружилась голова. Гостиница «Розали», та самая гостиница «Розали». Адрес Армана и адрес, найденный у загадочной четы Тюрнеров…

Улицу заполонили прекрасные яванки, коты-в-сапогах, пьеро и коломбины, а Виктор все стоял в задумчивости, пытаясь вспомнить, какое происшествие упоминал недавно его неугомонный приказчик.

Жозеф очнулся от тяжелого забытья, услышав, как хор веселых голосов распевает во все горло под его окном:

Мое сердце сходит с рельсов,

Как Версальский поезд.

Жозефина! Жозефина!

Жми на стоп своей машины…

Жозеф вспотел и хотел было попросить у матери стакан воды, но вспомнил, что она ушла за горчичным порошком к мадам Баллю. И тут он заметил, что в комнате кто-то есть.

Плотная штора приглушала свет, и некто в плаще с капюшоном казался медленно колышащейся тенью, призраком.

— Кто здесь? — с дрожью в голосе выдохнул Жозеф.

Тень бесшумно двинулась к его кровати.

— Ответьте, — молил перепуганный юноша.

Безмолвный призрак неумолимо приближался. Папаша Моску пришел за ним! Жозеф уже чувствовал у себя на шее ледяные пальцы мертвеца… Он выпутался из простыней, рванулся из постели, споткнулся и рухнул навзничь.

— Иисус-Мария-Иосиф! Что с тобой, сынок?! — воскликнула Эфросинья Пиньо, кидаясь к нему.

— Он… он ушел?

— Кто он?

— Призрак!

— Тебе приснился кошмар, сынок, здесь никого нет и не было. Ложись, я поставлю тебе горчичник.

Жозеф хотел было возразить, но в дверь постучали, и он нырнул под перину.

— Как там наш больной? — узнал он голос Виктора.

— Я здесь, патрон. Умоляю, скажите матушке, чтобы не ставила мне…

— Присмотрите за ним, мсье Легри, я только что нашла его на полу! — крикнула из кухни мадам Пиньо.

— Жозеф, покажите ваши газетные вырезки о сен-назерском трупе!

— Зачем? Это никак не связано с тем, что нас интересует.

— Не спорьте, это очень важно!

— Ну вот! Вчера вы меня на смех подняли, а сегодня… Ладно, ладно, я понял.

Жозеф достал из-под подушки свой блокнот. Виктор пролистал его, без сил опустился на стул и молча протянул Жозефу «Пасс-парту».

— Спасибо, патрон, я просил маму купить, но она забыла.

— Читайте, — велел Виктор.

Жозеф быстро пробежал глазами статью.

— Итак, его звали Льюис Айвз? Отличная загадка, я использую ее в моем расследовании. Как, по-вашему, патрон, инспектор Лекашер знает свое дело?

Виктор сделал глубокий вдох, стараясь сохранять спокойствие.

— Сен-назерский покойник — не Льюис Айвз, а Арман де Валуа, — процедил он сквозь зубы.

Жозеф обомлел.

— Арман де Валуа? Это невозможно! Он умер от желтой лихорадки в Панаме и… Черт! А.Д.В. — это Арман де Валуа! Как же я не догадался! Но почему вы так в этом уверены?