Тебя – нет?

Нет.

Ты не боишься, что Тина исчезнет из твоей памяти, и ты не будешь понимать, любил ли ты ее или фантом, созданный собственным воображением… сном… а потом и вовсе забудешь, что она была, и как ты оказался на этой ветви, забудешь тоже… ты действительно не боишься этого?

Нет… Не знаю. То есть, конечно, со временем я наверняка забуду о том, как шел по улице Пестеля и увидел девушку… И имя Тина будет для меня ассоциироваться с кем-то… Если ты об этом спрашиваешь, то, наверно, понимаешь, что и те воспоминания, о которых я тебе рассказывал, тоже… Наверняка что-то уже ушло, что-то изменилось, что-то уже встроилось в новую реальность, что-то еще нет… Математически это можно просчитать, но связи и квантовые эффекты темного поля здесь так сложны, что при современной технике это не получится…

Все ты хочешь просчитать… Я тебе скажу: твое желание свести мир к математике, оно тоже – от страха. Ты боишься. И наши читатели боятся. Все боятся. Я тоже. Просыпаюсь утром и начинаю бояться: что было сном на самом-то деле? То, что мне только что приснилось, или то, что происходило со мной вчера вечером? Сон кажется таким реальным…

Я вообще не помню снов.

Значит, тебе проще. Многие помнят. Большинство. И многим кажется, что снится им та, старая, жизнь, которая во сне продолжается… и во сне они не могут обмениваться мыслями, вызывать предметы… я просто рассказываю тебе, что пишут в редакцию… знаешь, сколько писем мы получаем каждый день? Тысячи, и эти письма такие эмоциональные, что, когда вскрываешь менталку, сразу получаешь такой заряд… бывает, даже понимать трудно, люди же не все и даже не через одного умеют запаковывать в конверт свои мысли и вопросы, а не свои эмоции и желания. И тогда бросаешь, читать это невозможно… конечно, страх. Господи, ты же не можешь этого не знать!

Я знаю, Ира. Просто думал, что это не страх… хотя можно назвать и так. Чего бояться? Что прошлое вернется?

Нет. Что настоящее останется. Странный ты человек. То говоришь такое, чего не знает никто, а то начинаешь изрекать банальности…

Наверно, я тоже не до конца умею контролировать свои мысли.

Да. И потому ты… Оказывается, нобелевские лауреаты – такие же люди, как все. То есть, не такие, конечно, но не такие – совсем в ином смысле, чем мне казалось раньше…

По-моему, ты окончательно запуталась.

Наверно. Неважно. Но ты не ответил: не боишься забыть Тину?

Наверно… Да. Ты права. Я не хочу ее забывать. Послушай, Ира, давай не будем об этом думать. Не хочу. Пока память о Тине со мной… Не нужно бояться. Разве тебе не нравится думать с любимым человеком в унисон, когда твои мысли цепляют мысли твоего собеседника, и получается такая красивая вязь, как… у нас дома в детстве висел на стене ковер… я его еще помню, но уже не уверен, было это в той моей реальности или в этом моем сне о собственном детстве… неважно. Красивый персидский ковер, и узор на нем был таким сложным… как многие разговоры, как наш разговор сейчас, и не говори мне, что между нами произошло только то, что записал твой диктограф.

Между нами…

Ты же не боишься того, что все – сон, и на самом деле ты сейчас проснешься и окажешься в прежней реальности… такой обыкновенной… самой вероятной реальности среди всех? Ты же для себя уже давно решила, что этого произойти не может.

Да… Для себя. Но многие… Игорь, десятого августа погибло столько… А сколько до сих пор думают, что видят сон, и скоро все кончится… Ты думаешь, весь мир уже привык к новой… новому… знаешь, сколько людей живут снами, воспоминаниями…

И тем самым выбирают себе будущее. Свой вариант жизни. Это нормально.

Они боятся жить. Это нормально?

Ты обвиняешь меня?

Разве не ты создал эту ветвь?

Ира… Я тебе целую лекцию прочитал о том, как происходит взаимодействие трех типов темного поля… Я тебе рассказал о том, что невозможно создать ту или иную ветвь, я тебе… Ты же умница! Ты понимаешь, что все ветви существуют независимо от нашего желания, мир объективен, он есть, и каждый кадр нашей жизни – в любой реальности, на любой ветви! – уже существует в этой бесконечной вязи, на этом бесконечном ковре, я ничего не мог создать, и об этом несколько раз говорил в нобелевской лекции. Физики прекрасно понимают, иначе мне бы не присудили премию, сочли бы… не знаю… многие действительно погибли в тот день… многие не выдержали… но… не я это создал! Я только…

Ты только возбудил последовательность одиночных явлений, ты только придумал эвереттическую эрратологию, ты только занимался наукой, ты всего лишь пошел за одной девушкой и не смог ее найти, ты всего лишь отказался от другой и не сумел ее сохранить… такая малость… и изменился мир.

В который раз спрашиваю: тебе плохо в этом мире? В том, прежнем, тебе было бы лучше?

Может быть, в том, прежнем, мы не расстались бы с Ромой.

Ты очень об этом жалеешь?.. Мне показалось…

Не жалею. Наоборот. Но я уже не помню… Может, мы были бы счастливы. Там.

Нет.

Откуда ты можешь знать?

Ты права. Не знаю. Послушай… Ты действительно обвиняешь меня в том, что…

Нет. Но многие обвиняют. Многие хотели бы остаться в своих снах-воспоминаниях.

Прошлое всегда выглядит лучше, даже если это прошлое – мир, в котором люди ползали, а не летали…

Ходили.

Извини, Ира, но большинство ползало. Теперь они, как ты говоришь, боятся думать, потому что не умеют… да, просто не научились еще думать сами, а приходится… Неужели ты хотела бы вернуться в реальность, о которой постепенно забываешь, как о сне? В кадр бесконечного фильма, который все еще существует и будет существовать всегда? Только потому, что там Рома… которого ты уже не любишь?

Почему ты кричишь? Не люблю. Успокойся… И не во мне дело. Пора заканчивать, на диске еще минуты две… Последний вопрос. Наши читатели интересуются: действительно ли десятого августа галактики сошли со своих мест, черные дыры начали распадаться… ну, что-то такое…

Я думал, ты спросишь меня об этом раньше.

Знаю, что ты думал. Отвечай, пожалуйста, коротко, на диске почти нет места.

Успокой своих читателей. Впрочем, я и об этом говорил в нобелевской лекции, но кто ж ее слушал… не твои читатели, естественно. Галактики не сошли с мест, и черные дыры остались такими же, есть законы сохранения… Но объясни своим читателям…

Сам объясни.

Хорошо. Законы сохранения действуют в каждой конкретной вселенной, если она изолирована от прочих, понимаешь? А когда происходит склейка, то сохраняется общая реальность – реальность склеенных ветвей Многомирия. Это главная теорема эвереттической эрратологии.

Первая задача Журбина.