В 1649 году, когда жители Туманного Альбиона учинили «злое дело — государя своего Карлуса до смерти убили», англичан выселили из Москвы. При этом иноземцам другого происхождения также досталось: велено было в пределах Земляного города «дворов и дворцовых мест у русских людей немцам и немкам вдовым не покупать и в заклад не имети… А буде кто русские люди учнут немцам дворовые места продавать: и им за то от государя быти в опале». Но достатка земле русской от таких крутых мер не прибавилось — хирела торговля. Пришлось царю-батюшке сменить гнев на милость и посулами да дорогими подарками привечать иноземцев вновь.

Иностранцы устраивались и вели торговые и иные дела не только в Москве, но и в других русских городах. Этому способствовали привилегии, которые торговцы и промышленники из-за рубежа получали как по национальной принадлежности, так и в индивидуальном порядке. Голландец Винниус в 1637 году основал в Туле завод для отливки пушек, ядер и других изделий из железа. Немец Марселейн основал такие же заводы на Волге, Костроме и Шексне. Непременным условием было то, чтобы они не скрывали от русских ни одного из секретов своего производства. То же делал и французский король Генрих IV, призывавший промышленников из Фландрии, Англии, Венеции.

Как бы то ни было, уже в первой половине XVII века в России зарождается отечественное мануфактурное предпринимательство. В Туле и Кашире, где и прежде существовала мелкая металлургия, возникает несколько металлургических и железоделательных заводов, основанных русскими купцами и предприимчивыми боярами. Но количество мануфактур было невелико, и о промышленности, как таковой, в это время говорить, конечно, не приходится. Поэтому многое приходилось завозить из-за рубежа.

Впрочем, один привозной европейский товар не был допущен в Россию, а именно — табак: нюхавшим его отрезали носы, или, как тогда говорили: рвали ноздри и били кнутом.

Интересно, что в это же самое время во Франции, при Людовике XIII и всесильном кардинале Ришелье, в 1616 году, в Париже происходили прямо противоположные события, по сути рекламирующие табак и курение: там с успехом шел балет «Табак», исполнители которого танцевали с трубками во рту и курили. Так стал пропагандироваться табак во Франции, а затем и в других западноевропейских странах, хотя прежде там, как и в России, курение считалось делом далеким от христианских ценностей.

В России, как мы знаем, табак сначала внедрялся в быт чуть ли не силой, а затем вошел в моду при Петре I.

Собранная Москвой Великорусская земля удивляла заезжих европейцев разреженностью населения, почти полностью деревенского и занятого земледелием. С конца XIV века колонизация диколесных территорий от Подмосковья двигалась все дальше на север, вплоть до Белого моря. Происходило это методом переложного земледелия: как правило, расчищалось место под новую пашню и возле него закладывалось поселение — починок. Историк, профессор Казанского университета А.П. Щапов отмечал: «До XVI, даже XVII столетия повсюду видим починковый характер культуры, видим энергическую работу русского народа в лесах девственных и непроходимых с топором, косой и сохой». С расчищенной и удобренной золой почвы снимали несколько хороших урожаев, а затем оставляли участок в залежь, переходя на новое место (с возможным возвратом к прежнему через восемь — пятнадцать лет).

Инициаторами пахотного освоения Великой Русской равнины были православные монастыри, увлекавшие за собой общины земледельцев-«новоприходцев». Распашка лесных просторов сопровождалась не только возникновением починков и деревень, но и расширением земельных владений монастырей.

В это же время при Михаиле Романове началось заселение Сибири. Туда посылали казаков, переселяли целые деревни. Сохранился даже указ Михаила Федоровича о том, чтобы отправить на Урал и в Сибирь девушек в жены — к уже перебравшимся туда переселенцам.

Исчерпание возможностей переложного земледелия привело к переходу к оседлому трехполью, что, в свою очередь, повлекло рост числа зависимых поселян — «хрестьян монастырских». Ко времени объединения Великой Руси вокруг Москвы слово «крестьянин» стало означать селянина — земледельца вообще, обязанного, как правило, отрабатывать на полях монастыря или вельможи-боярина (крепостной крестьянин) либо уплачивать подати великому князю (черносошный крестьянин). Московское самодержавие сложилось почти одновременно с тремя централизованными монархиями Запада — английской, французской и испанской. Однако «государи всея Руси» в борьбе со своеволием удельной знати не имели той опоры, которую дали западному абсолютизму города с сильным средним сословием, ремесленными цехами и купеческими гильдиями. Особые, во многом отличные от западных, условия московской централизации сделали ее более жесткой.

Дабы держать на своей стороне «государевых служилых людей по отечеству» — дворян и детей боярских, — власть раздавала им поместья («испомещения»). Родовитые бояре, владельцы наследственных вотчин, также стали служить государю «конны, людны и оружны». Низший круг служилого сословия, оформленного в сложную иерархию чинов, составили «приборные» — стрельцы, пушкари, ямщики. В органах центрального управления — приказах начальствовали дьяки; канцелярская служба, подобно ратной и придворной, вознаграждалась поместьями с закрепощенными крестьянами.

Чтобы стянуть нити внутренней и внешней торговли к столице, в нее, как мы уже знаем, принудительно «сводили» купцов-гостей из покоренных городов. По описи 1695 года, в Китай-городе существовало 72 торговых ряда, в том числе только рядов, где можно было купить материю, было до двадцати. Имелись ряды рукавичный, чулочный, башмачный, пушной, иконный, посудный и т.п.

Усложнение городской жизни, рост государственного аппарата, развитие международных связей предъявляли новые требования к образованию. Уровень грамотности в XVII веке значительно вырос. Почти поголовно умели читать и считать купцы, грамоту знали 65 процентов помещиков; 40 процентов — посадских людей; 15 процентов — крестьян; в то же время всего один процент стрельцов и казаков мог прочитать и написать свое имя.

Элементарную грамоту большинство усваивало в семье. В XVII веке в Москве стали возникать школы, где обучались грамоте и счету дети (такие школы, например, действовали в Барашской и Мещанской слободах). Обучение вели «мастера», то есть учителя из грамотных людей (священники, дьяконы, приказные подьячие и т.д.), а иногда и «мастерицы». Взаимоотношения учителя и ученика были аналогичны взаимоотношениям мастера-ремесленника какой-либо специальности и его подмастерья. Возраст учеников варьировался от семи до шестнадцати лет. Обучение начинали с азбуки.

В 1634 году был издан букварь подьячего Василия Бурцева, который неоднократно переиздавался на Московском печатном дворе. Стоил он одну копейку и был доступен для широких слоев населения. В конце XVII века был напечатан прекрасно иллюстрированный букварь монаха Кариона Истомина. Пособием для обучения навыкам счета стала изданная в 1682 году таблица умножения. В рукописях ходили специальные руководства по арифметике. Словом, если книга еще не стала обычной в быту москвича, то все же неуклонно росло число ее пользователей и почитателей.