— А ты пил? — прищуриваюсь, чуть отодвигая от себя кружку с напитком.

— Мой запах не такой стойкий, как у тебя. Это, во-первых, — открыла рот, чтобы возмутится, но тут же его захлопнула, решив дослушать парня до конца. — А, во-вторых, если я это выпью ты повезешь меня обратно в город в катафалке. Да и как только эта… га… жидкость попадет тебе в кровь, ее запах для таких, как мы, будет не самый приятный… Они просто будут инстинктивно его избегать… Надеюсь, я среди этого амбре затеряюсь…

Пока парень в размышлениях почесывал двухдневную щетину, решила рискнуть. Хуже разве уже будет? И залпом выпила содержимое кружки.

От первого глотка захотелось сразу же выплеснуть все обратно, но, зажав нос с мазохистским упрямством, допила все до конца. Напоследок зажевав уже остывшей оладьей, чтобы хоть немного сбить послевкусие.

Б-р-р… Чувство такое, будто ягоды рябины смешали с полынью и землей, а потом все залили водкой… Настой у бабушки точно не на сиропе был…

— А зачем нам в город? — поинтересовалась, беря подсушенный галет из конфетницы. Шутку про катафалк я не оценила, но почувствовала, что Бобойск он не просто так помянул. Пока я мирно спала, у него созрел план. Не зря же он эту отраву приготовил…

Влад сложил руки на столе, наклонил голову к плечу и, округлив глаза, так посмотрел, как если бы пытался передать умную мысль в мозг полной дуре. Откинулась на стул, скрестив руки на груди.

— И-и-и? — протянула притворно лениво, хотя в голове лихорадочно перебирала варианты его ответа.

— Ну… — Влад скопировал мою интонацию, явно издеваясь, даже уголок рта криво дернулся, — можем остаться здесь, гонять чаи и ждать, когда к нам нагрянет Ян и компания. Или ты хочешь литрами пить эту гадость?

— Время сколько? — спросила, выпрямляясь, в уме подсчитывая, сколько времени уйдет на сборы. Как удачно, что родители в Крыму, а бабушка к подруге уехала. Не нужно вымучивать из себя логичные объяснения…

— Почти час, — разблокировав телефон, опасно лежащий почти у самого края, ответил Влад.

Наклонив голову к одному плечу, потом другому, прикинула, что время есть и мы успеем на трехчасовой междугородний автобус, и среди родных городских ландшафтов будем уже часам к 6. И тогда… Надеюсь, я распрощаюсь с Файтовым недели на две, как раз до первого сентября.

15.2

В 14:20 я уже бодро шла по тропинке, переходящей в старые борозды от колес, поросшие травой. Солнце сияло, птицы пели, позади пыхтел Влад, таща мои сумки и тихо ругаясь сквозь зубы. Взвалить на него весь багаж, кроме маленькой черной сумочки, куда помещался только телефон и кошелек — было меньшим, что он заслужил. И неважно, что у него крыша поехала от всех этих превращений, а Ян не посвятил его в детали плана, и, по итогу, все закончилось не так страшно, как надеялась сектанты-оборотни. Краткий пересказ истории знакомства с дружной компанией я из Влада выудила, но он меня не удовлетворил. С Яном он познакомился в интернете на одном из сайтов любителей мистики и тащащихся по сериалу «Волчонок». А уж потом Ян свел его с остальными. И все кончилось тем, что они группкой веселых туристов отправились в Бронзовск: Ян утверждал, что там находится девушку под заковыристым ярлыками «олуфарагбы» и «гарус» или, по-простому, «жертва». Девушка, чья кровь снимет проклятье. То есть — я.

Естественно, что я не поверила, что Влад удовлетворился такими туманными объяснениями и согласился. Было что-то еще, что он мне сказал. И я это обязательно выясню.

— Может, хотя бы это понесешь? — Файтов остановился, утирая пот со лба, и протягивая мне холщовую сумку на замке — с книгами.

Издевательски прищурилась, окидывая парня намеренно долгим взглядом. Он нес в одной руке небольшую сумку с шильно-мыльными принадлежностями, косметикой и прочей ерундой, а в другой — тащил клетчатую сумку-баул, одну из тех, в которых мигрируют вещи из Китая в Россию, а потом заселяют небольшие бутики в нашем торговом центре на Ленинградской. В жару, не свойственную августу, можно бы и пожалеть парня. Но…

— У меня рука еще болит, — помахала перед его носом перебинтованной ладонью.

Парень стиснул зубы, выпрямился, насколько это было возможно с его ношей, и зашагал быстрее, движимый то ли упрямством, то ли чувством вины — по раскрасневшемуся от натуги лицу было не понять.

А я… Я любовалась пейзажем, смотря, как в ветвях ольхи возятся мелкие пташки, а ветви берез с сочными зелеными листьями покачиваются на ветру. Впервые я не чувствовала страха, выжимающего мозг словно тряпку, оставляя после себя только панику. Вдыхала воздух, пропитанный горьким запахом полыни, щурилась на солнце, и по полной радовалась жизни в поселке впервые с тех пор, как начала ездить сюда совсем маленькой. Даже жалко, что пора уезжать…

На нашу удачу автобус оказался полупустой — среди недели мало кто уезжал вторым рейсом, обычно все те, кто работал в городе и близлежащих поселках, уезжали «270» автобусом, что отъезжал от здания сельсовета в 6:30 утра. Оплатив билеты и затолкав мой огромный баул в багажное отделение автобуса — мы выбрали места в середине автобуса. Влад, заткнув уши вкладышами и выпив полбутылки минералки, купленной в деревянном домике бабы Маши — этакой пародии на городской киоск — откинул кресло назад и закрыл глаза. Он не намеревался обнажать душу и выкладывать все припрятанные карты, как я надеялась. Мне же хотелось расспросить его, как можно подробнее обо всем, что этот Ян рассказал ему о проклятии, но… Вдруг кто мог подслушать?

В Бронзовске каждый третий, вне зависимости от пола, возраста и образования, любил собирать сплетни. А чем еще заняться в поселке, где даже кинотеатра нет, а другие крупные увеселительные мероприятия — не считая Масленицы и 9 мая — вроде цирка, проходят, в лучшем случае, раз в год? Вот люди и занимаются, по большему счету, тем, что перемывают кости соседям да обсуждаются новые сериалы, идущие по ТВ. Как-то не хочется, чтобы потом про меня ходили слухи, что я искренне верю в проклятья, оборотней, и занимаюсь косплеем по мотивам «Сумеречной Саги». Решила хоть как-то отвлечь себя, и достала потрепанную книгу, бережено завернутую в целлофановую пупырчатую пленку, что лежала на самом верху холщовой сумки — положила ее туда в самый последний момент, чувствуя себя при этом отъявленным преступником. Книге все-таки почти 200 лет! Аккуратно развернув ее, провела указательным пальцем