Итак, и Трина, и Бекки столкнулись с сестрами Коллинз – девушками, которых добрыми не назовешь и у которых был доступ к собственному временному порталу. Я вспомнила, что Дженни сказала на Котильоне про семью Коллинзов: «Просто будь осторожна. Эта семья очень странная». И вот теперь, после особенно некрасивой ссоры с Мисти, которая стала кульминацией нескольких месяцев мелких стычек, начавшихся еще на первом школьном собрании, Дженни внезапно исчезла. Неужели Мисти и ее подруги действительно настолько злопамятные и подлые? Настолько жестокие?

Мне нравилась Дженни. И ее отец мне тоже нравился, и мне было ненавистно видеть его в таком горе. В этом мире невероятного богатства, поверхностной дружбы и случайных привилегий Дженни и Кен Джонсоны были такими настоящими, надежными и порядочными. Мои забеги с компанией Мисти были всего лишь развлечением, попыткой получить острые ощущения, но никак не дружбой. А вот Дженни, с ее шрамом на запястье, так похожим на мой, и нашей совместной работой, была ближе всех к тому, чтобы называться моей подругой. И где бы она ни находилась прямо сейчас, она меня ненавидела.

Я должна была что-то с этим сделать. Но начать действовать значило переступить черту, как это было в Мемфисе. Вот только опасность, которой я подвергалась, бросив вызов Мисти, была гораздо выше, чем в случае с моим противостоянием Саванне. Теперь все может закончиться смертельно.

Да пошло оно все!

Я знала, что нужно делать.

Я нашла Бо в обеденный перерыв на баскетбольной площадке на крыше. Я искала его, чтобы попробовать убедить его рискнуть и войти в портал вместе со мной сегодня вечером, но, как оказалось, мне не пришлось этого делать.

– Я хочу узнать, что случится с моей семьей, – произнес он твердо. – Я должен знать. Но я не хочу идти вместе со всеми. Сходишь со мной?

– Конечно, – ответила я. – Я и сама хочу кое-что проверить. Как насчет того, чтобы пойти сегодня после школы?

Бо кивнул.

– Я попрошу у Мисти камень. Встретимся в «Метрополитене» в пять.

В 4:59 я стояла на крыльце музея, одетая в походные ботинки, куртку «Норт фейс» и джинсы, когда раздался сигнал телефона – пришло сообщение от моего отца из Мемфиса.

Привет, Блу!

Отличные новости. Меня выпускают в понедельник (похоже, что грядущий конец света сделал руководство больницы немного более снисходительными).

У меня билет на поезд до Нью-Йорка на вторник, я приеду на Пенсильванский вокзал около трех часов дня 14-го числа.

P. S. Надеюсь, что ты ела свои витаминные добавки и сардины!

С любовью, папа.

Я одновременно обрадовалась и испугалась. Больше всего на свете мне хотелось увидеть отца, но я также знала, что четырнадцатого марта в Нью-Йорке произойдет полный крах общественного порядка. Поезд привезет моего папу прямо в эпицентр хаоса. Я хотела было позвонить ему, но тут по ступенькам «Метрополитена» взбежал Бо, одетый в кроссовки и свой спортивный костюм для лакросса. С улыбкой он показал мне драгоценный камень. Похоже, Мисти одолжила его без проблем.

– Я честно признался, – произнес он. – Сказал ей, что хочу посмотреть, что будет с моей семьей, но без толпы народа.

– Ты упоминал, что я пойду с тобой? – поинтересовалась я. – Мне кажется, Мисти влюблена в тебя по уши.

Бо смущенно поморщился:

– Да уж, я вроде как в курсе. И нет, я не сказал, что ты пойдешь вместе со мной.

– Ладно. Тогда пошли, давай сделаем это.

Было около 5:30 вечера, когда мы выбрались из колодца в другом Нью-Йорке. Бо жил по адресу «Пятая авеню, 960» – еще одно очень фешенебельное место в Нью-Йорке. В отличие от «Сан-Ремо» или «Дакоты» знаменитости не пытались поселиться в «960», так как было общепринято, что в нем жили исключительно те представители сверхбогатой элиты, которые предпочитали наслаждаться своим богатством незаметно. Последняя квартира, проданная там, ушла за семьдесят миллионов долларов наличными. Кроме того, его дом находился в квартале от «Монмута», что меня вполне устраивало, поскольку именно туда я и направлялась.

Мы подошли ко входу в «960», и я торжественно кивнула Бо:

– Надеюсь, там все в порядке. Я сбегаю в «Монмут», а ты пока проверь своих.

– Спасибо, – ответил Бо. Он вытащил что-то из кармана и быстро надел мне на шею – это оказалось колье Мисти с прикрепленным к нему камнем.

– Вот, возьми его. Если со мной что-нибудь случится, ты сможешь вернуться домой.

– А если что-нибудь случится со мной? – спросила я. – Что ты будешь тогда делать?

– Я найду тебя, – сказал он. – Даю слово.

Кивнув напоследок, он вошел в здание. Когда он скрылся из виду, я поспешила вверх по Пятой авеню и нырнула в развалины Монмутской школы.

Я направилась прямиком в кабинет мисс Вандермеер, где в прошлый раз Мисти и Хэтти читали конфиденциальное досье Дженни и бог знает еще скольких других школьников. На самом деле папки, в которых они рылись, все еще беспорядочно валялись на полу там, где их бросили. Я подошла прямо к шкафу с картотекой, открыла его и листала файлы, пока не нашла то, что искала: «Коллинз, Мелисса (Мисти)».

Не знаю, что именно я искала в досье Мисти и что ожидала найти. Возможно, какое-то упоминание о пропавших девочках, какую-то связь с ними. И вот прямо перед ее анкетой в папке лежал лист бумаги, датированный январем прошлого года, заголовок на котором гласил:

ЗАКЛЮЧЕНИЕ ПСИХИАТРА

Психологическая оценка мисс Мисти Коллинз

после инцидента с мисс Триной Миллер

в школе «Монмут»

Мисти – трудный подросток. Она проявляет как социопатические, так и нарциссические наклонности. В своих социальных взаимодействиях она контролирует и манипулирует. Или, выражаясь менее формально, ей нравится добиваться своего.

Показательна ссора с ее одноклассницей, мисс Катриной (Триной) Миллер, произошедшая 4 января. Как выяснилось, мисс Миллер пригласила ученика школы, мистера Борегарда (Бо) Брэдфорда, на свидание в ресторан «Таверна на лугу». Оказалось, что Мисти питает чувства к мистеру Брэдфорду, и она поругалась с мисс Миллер, своей подругой, по поводу этого приглашения.

Во время ссоры девушки обменялись оскорблениями, а затем Мисти ударила мисс Миллер по лицу, в результате чего Мисти была временно отстранена от занятий и ей была назначена встреча со мной для проведения психологической оценки. Во время разговора со мной Мисти не выказала ни малейших признаков раскаяния за то, что ударила мисс Миллер. Она заявила, что они больше не являются друзьями, сказав это как ни в чем не бывало и без эмоций.