— Вы могли бы просто отрезать нам пальцы и посчитать, что ваша миссия выполнена, — бесстрастно сказал Роупер, словно речь шла о дереве, которое следует слегка подрезать.

Рист покачал головой еще более печально, чем прежде.

— Подобно хирургу, я всегда доводил операции до конца. А провел я их немало, поверьте. Нет, джентльмены, существуют понятия профессиональной этики и профессиональной чести. Если когда-нибудь обнаружится, что вы весело разгуливаете по свету — без пальца, но при всем остальном, моей карьере придет конец. К тому же существует Инспектор.

— О, Господи, — простонал Хильер.

— Никто не знает его имени. Не думаю, что кому-нибудь удавалось его видеть, порой я даже сомневаюсь в самом его существовании. Возможно, это просто персонификация Чести. Но верить в его существование довольно удобно. Нет, джентльмены, вы делаете мне недостойные предложения. — Он вынул из внутреннего кармана изящную, обитую бархатом шкатулку и приоткрыл крышку. — Новенькая, в первый раз пользуюсь. Видите, внутри углубления для двух пальцев. А в старой помещался только один. К тому же она была такая потертая, что просто неприлично пользоваться. Один из моих коллег, человек, надо сказать, с большими претензиями, пользуется коробочкой из-под сигары, но я нахожу это вульгарным. Шкатулка, которую вы видите, изготовлена специально по моему заказу одним лондонским мастером. Я сказал, что собираюсь хранить в ней ампутированные пальцы, чем его очень рассмешил.

Хильер ничего не мог больше высосать из своей бразильской сигары. В кармане лежало еще пять — жаль, что пропадут.

— Ну что же, — сказал Хильер.

Роупер торопливо грыз ногти, словно не желая, чтобы предмет интереса Риста позорил его, Роупера, пусть даже мертвого.

— Странно, — задумчиво проговорил Рист, снимая оружие с предохранителя. Хильер посмотрел на пистолет: коль скоро интимной близости с ним не избежать, нелишне предварительно хотя бы познакомиться. Это был «Поллок 45». Видно было, что за ним любовно ухаживают. В профессионализме Ристу не откажешь, но у него имелся один существенный недостаток: личный интерес к своим жертвам. Когда-нибудь он поплатится за это жизнью.

— Странно, — повторил Рист. — Через несколько мгновений вы будете удостоены окончательного ответа. Вера в Бога может оказаться несусветной глупостью или, напротив, полностью подтвердиться. И вашим открытием не смогут воспользоваться ни архиепископ Кентерберийский, ни римский папа. Совершенно секретно! Ящик заперт. Сейф сверхнадежен. Что там — рай Кватроченто или готический ад? Почему бы и нет? Где гарантия, что наш рациональный, асептический мир есть отражение подлинной реальности? Может быть, вечным уделом станет пылающая преисподняя с гадами и гогочущими чертями? В такие моменты я всегда взираю на свои жертвы с благоговением. Им суждено узнать нечто, единственно достойное познания. Не желаете ли вы, джентльмены, прочесть молитву?

— Нет! — отважно воскликнул Роупер. — Я в эти бредни не верю!

— Мистер Хильер?

Хильер старался не думать о Кларе. Пусть в мыслях, но он уже осквернил ее образ. Сквозь туман, клубившийся над бескрайней равниной, мимо Хильера S-образно шествовали его шлюхи и его жертвы, указывающие на него трехпалыми руками, безгубые, безносые, с огромными блестящими глазами-светильниками.

— Слова. Не более того, — пробормотал Хильер. Он чувствовал, что покривил душой. Роупер был лучше него.

— Господи, — прошептал Хильер, — прости меня, прими покаяние во всех совершенных мною мерзостях…

— Бредни! Говно церковное! — воскликнул Роупер, по-видимому, решив, вслед за Китом Марло[126], погибнуть с проклятьями на устах. — Россказни для кретинов!

— …потому что я заслуживаю Твоего самого страшного наказания, потому что на грехах своих распял я возлюбленного Спасителя Иисуса Христа…

— Чушь! Прекрати молоть вздор! Человек умирает, и на этом все кончается.

— …а более всего за то, что порочат они Твою безмерную благость. Клянусь, что никогда больше, укрепленный Твоей милостью, не согрешу пред Тобою…

— Гарантирую, что клятва будет исполнена, — изрек Рист.

— …я не оскорблю Тебя.

В дверь чуть слышно постучали. У Хильера подпрыгнуло сердце. Сказано ведь кем-то (отцом Берном?): не старайтесь извлечь из молитвы сиюминутную выгоду. Рист присоединился к потоку роуперовских ругательств (впрочем, без роуперовского энтузиазма), затем сказал:

— Какая обида. Этого я не предвидел.

— Слишком много разговариваете, — сказал Хильер. — В этом ваша беда. Поменьше бы болтали, давно бы уже выполнили задание.

В голосе Хильера звучал неподдельный упрек.

— Третий, — сказал Рист. — Возможно, абсолютно невинный. Жаль. И, кстати, делаю это безвозмездно. Чистая благотворительность.

Продолжая ворчать относительно даровой работы, Рист наставил дуло пистолета на дверь и сказал:

— Войдите.

Дверь отворилась. На пороге стоял мальчишка, закутавшийся от моросящего дождя в большой, взрослый пиджак.

— Зуб даю, что это наш паршивец, мистер Всезнайка, — проговорил Рист, превратившись на мгновение в стюарда. — Мне искренне жаль, сынок, но ничего не поделаешь. Заходи. — Рист сделал приглашающий жест пистолетом. — Как ты нас отыскал?

Хильер строго посмотрел на Алана. Так, наверное, смотрит учитель на чужого ученика, вбежавшего в его класс.

— По дымку от сигары. Почти незаметному. Я вас потерял по дороге, — сказал он, виновато глядя на Хильера.—Заглянул в отель, но там все в стельку пьяные.

— Умничка, — промурлыкал Рист. — Представляю, как порадуется твоя мачеха, узнав, что ты больше не будешь путаться под ногами. Может быть, мне даже имеет смысл намекнуть на скромное вознаграждение.

— Надо же, я тоже обдумывал, как бы от нее избавиться. Похоже, эта страна располагает к убийствам. Но потом я решил, что сначала надо заняться главным. Я ведь знал, что вы такой же стюард, как и я.

— Конечно, конечно. Ты ведь у нас все знаешь, правда? Даже позы, предпочитаемые педерастами.

— А что было делать? Я не видел другого выхода. На свете еще остались мерзавцы, один из них — вы. Кстати, у вас были промахи. Вы мне говорили, что во время войны находились в австралийской тюрьме. А минуту спустя разглагольствовали об армии и о том, как, возвратясь из увольнительной, проходили врачебный осмотр. Я сразу понял, что вам нельзя доверять. Вы же за все требовали деньги.

— Сегодня я работаю бесплатно, — сказал Рист. — Вытащи-ка руки из-под своего пиджачка и стань рядом с этой парочкой. Закрой глазки. Прочти свою детскую молитвочку. Ты будешь первым, а потом уже джентльмены. Так сказать, на закуску. Antipasto, как называют это итальянцы, Теодореску бы понравилось. Давай, малыш, мы и так потеряли много времени.