* * *

– Умом рехнулся? – столь жизнерадостным воплем приветствовала промчавшегося мимо франка дружеская компания, расположившаяся под стеной таверны «Дырявые сети».

Позабыв о своем фальшивом имени и не отзываясь, Дугал сломя голову слетел вниз, на причал. Оскальзываясь, устремился к хеландиону. Длинная рыбачья пристань – дощатый настил поверх пустых бочек – с надсадным скрипом покачивалась на мелкой волне. Кельт как раз торопливо отматывал намокший канат, когда его чувствительно похлопали по спине.

– Бьярни, окстись, – миролюбиво прогудел подошедший знакомец, Хрис по прозвищу Старший Братец. Как и большинство собратьев по ремеслу, Хрис то мирно тянул сети, законным образом продавая улов, то промышлял вместе с «ночными рыбарями». – Куда тебя несет, варварская душа? Глаза разуй, на море глянь. Ветер с австра, да с ночи все крепчает. Мигом уволочет в Босфор, поминай как звали. Даже обломков не сыщут.

Дугал уже примеривался, как бы половчее двинуть тяжеловесному Братцу в челюсть, сбросив неожиданную помеху в грязную воду под причалом – но тут кельта осенила простая в своей гениальности мысль. Мореход из него в самом деле не ахти, но если заручиться помощью опытного лодочника…

– Братец, ты б лучше помог, чем под ногами мешаться, – Дугал отпустил канат и выпрямился. – Грядет уловный денек. Слыхал, что в городе творится? Нет? Так вот, у вас сегодня мятеж. Возмущенный народ собирается громить Палатий. Куда поскачет испуганное стадо, что пасется на зеленых базилевсовых лужайках? Верно, спасаться. К морю. Прогулочных лоханок, что крутятся подле тамошних пристаней, на всех не хватит. Смекаешь, о чем я?

– Э-э… – грек подозрительно нахмурился. – Не врешь?

– Оглянись, сам посмотри, – на счастье Дугала, именно в этот миг в городе что-то жарко заполыхало. Старший Братец поскреб в клочковатой бороде, поочередно меряя взглядом то франка, то далекие городские кварталы, то неспокойное море. – Видишь, уже подпалили что-то. Да я тебе точно говорю, дело верное. Представляешь, сколько номизм отвалит доброму рыбаку трясущийся от ужаса патрикий заради спасения своей драгоценной задницы?

– Стой тут. Даже не моги двинуться, – Хрис затопал по подскакивающему на волнах причалу к берегу. Дугал смотрел ему вслед, молясь неведомо кому о том, чтобы жадность константинопольских рыбаков пересилила доводы разума и осмотрительности. Подле входа в таверну Старший Братец, размахивая руками, что-то азартно втолковывал своим собутыльникам, тыча кривым пальцем в сторону Палатийского мыса. Исчерпав доступные аргументы, он повернулся и затрусил к пристани. За ним следовал где-то с десяток человек. Прочие колебались.

– На твоей лоханке пойду, – заявил Хрис, чрезвычайно ловко для своей медвежьей комплекции сигая с настила в качающийся хеландион. – Ежели наврал – самолично камень на шею навяжу и утоплю. Да не в море, а в выгребной яме поназади «Сетей». Чего встал, варварская рожа? Руль крепи, парус ставь! Лодка сама не побежит!..

Путешествие к Палатийскому мысу запомнилось Дугалу надолго. Может статься, на всю оставшуюся жизнь. Волны, с берега выглядевшие такими небольшими и нестрашными, вблизи оказались чудовищами с пенными гривами, едва ли не в половину человеческого роста величиной. Высоко задрав правый борт и гулко хлопая днищем, хеландион резво скакал вдоль обрывистых берегов. Позади оставались скопления домиков простонародья, особняки знати в черном обрамлении облетевших деревьев, желтые известняковые скалы и бесконечные ряды готовившихся к зимовке кораблей. Надрывно завывал ветер, дергая холстину небольшого треугольного паруса. В низком изжелта-пепельном небе летели рваные клочья облаков. Хрис с трудом ворочал тяжелый навесной руль, гаркая на Дугала, чтобы шевелился резвее и не путался в снастях. Кельта подташнивало. Ужасно хотелось выругаться на чем свет стоит, но Дугал хорошо усвоил местную рыбацкую традицию – не сметь сквернословить в море. Оба успели вымокнуть с ног до головы, и тряслись от холода.

Скалистый мыс неспешно приближался, вырастая над взбаламученной серой водой.

– Уносит! – истошно завопил Старший Братец. – Чтоб тебя!.. К Босфору тащит!..

Скорчившийся на днище лодки шотландец поднял голову, выглядывая через борт. Далеко позади грязно-серыми лоскутами среди волн мелькали паруса лодок, вышедших вслед за ними. Палатий – скопище разноцветных крыш, золотых куполов, голубых, белых и розовых стен – маячил по левую руку. Близкий и недосягаемый одновременно. Чуть дальше за ним округлые холмы разделяло широкое темное пространство волнующейся воды. Там, разграничивая Европу и Азию, стремился к северу великий Пролив. В извечном непрестанном движении он увлекал за собой все, что окажется в пределах досягаемости.

Зверски оскалившись, Хрис вцепился в дубовый отвес руля, обоими руками отпихивая его от себя. Кельт бросился помогать. Особо проворная волна треснула суденышко под левую скулу, выплеснув свою кипящую пенную шапку прямо в лодку. Дугал невовремя подумал о том, что ни разу в жизни не составлял завещания, и еще о нескольких кожаных мешочках, закопанных под приметным камнем поблизости от его временного жилища. Если хеландион сейчас перевернется, никто в мире не узнает о том, куда подевались остатки состояния мэтра Лоншана.

Медленно и мучительно нос прыгавшего с волны на волну хеландиона отворачивался от гибельного входа в Пролив. Спустя вечность, наполненную плеском воды, жалобным скрипом суденышка и сдавленным кряхтеньем рулевого и его помощника, плоскодонка вползла под защиту скал Палатийского мыса. Зыбь здесь была частой, но не такой яростной, лодка начала слушаться руля и больше не рыскала из стороны в сторону. Мысли о жуткой смерти через утопление в заливе Золотого Рога, грозовыми тучами помаячив на горизонте, неторопливо и с достоинством рассеивались.

– К Трещине не пойду, даже не заикайся, – заявил Старший Братец, переведя дух. – Чем туда соваться, проще сразу в петлю головой. Размолотит в щепки. Покрутимся около пристаней, глянем, что да как. Давай, следи за стенами – а то еще нашпигуют стрелами, как голубей на состязаниях.

Однако величественные бастионы Палатия с огромными квадратными башнями сегодня точно вымерли. Никто не заорал в медный раструб, многократно усиливающий звук голоса, требуя от нахальной рыбацкой лодчонки немедля убираться прочь и угрожая немедленной смертью. Выкрашенная в темно-синий цвет плоскодонка беспрепятственно миновала россыпь бухточек и поравнялась с большой каменной пристанью.

– Ого, – с удивлением изрек Хрис.

– А я тебе что говорил, – сипло пробормотал Дугал. Его шевелюра намокла и стала похожа на волглую овечью шерсть. От соленой воды щипало глаза и все время хотелось кашлять.

* * *

Даже не будучи искушенным знатоком морского дела, кельт понимал, что нарядные галеры с причалов Палатия способны выйти в плавание только в погожие летние дни. В опытных руках вычурные, почти игрушечные кораблики может, и смогли бы пересечь Золотой Рог – но сегодня поблизости не случилось ни одного опытного морехода.

Малость отойдя от причала, две галеры намертво сцепились веслами. Ветер и волны относили их все дальше в залив. Вдоль бортов метались охваченные паникой человеческие фигурки. Третья галера, удалившись от пристани на пару лучных перестрелов, нелепо и вразнобой взмахивая веслами, кружила на месте. С нее спрыгивали люди, в тщетной попытке доплыть до берега. Четвертой повезло больше всего, там сумели поставить парус. Длинное, разукрашенное в золотые, белые и темно-алые цвета судно боязливо ползло по бурной воде на запад, к сулившим спасение константинопольским причалам.