Хотя время перевалило уже за полночь, на площади Конкорд во всю кипела ночная жизнь: влюбленные парочки, группы веселых, громко смеющихся людей, множество снующих туда-сюда машин…

Дойдя до основания внушительного обелиска, они остановились. Палмер, склонив голову набок, долго рассматривал непонятные арабские знаки, высеченные на каменном пьедестале высоченной египетской колонны.

Элеонора, по-прежнему не выпуская его руки́, неожиданно потянула Вудса влево, к скульптурам диких лошадей, на редкость органично обрамлявших обширные Елисейские поля.

— А вон там, — она ткнула рукой в сторону Триумфальной арки, — та самая историческая достопримечательность, увидеть которую мечтает половина человечества. Всего в километре отсюда.

Палмер бросил быстрый взгляд на часы.

— Извини, но мне надо вернуться в отель. Как можно быстрее. Важный телефонный звонок.

— От твоей нью-йоркской подруги?

— Вообще-то, да.

— И что, она звонит тебе каждый вечер, chéri?[37]

— Нет, не каждый. Равно как и сегодня. Я сам должен позвонить ей завтра. Но у меня странное предчувствие, что она позвонит мне именно сегодня. Причем скоро, боюсь, очень скоро…

Они торопливо прошли по улице Рояль, свернули направо и очень скоро оказались на площади Вандом напротив отеля «Риц». Элеонора на секунду остановилась, кивнула головой на высокую спиралеобразную колонну в самом центре площади.

— Это из чистой бронзы, — пояснила она. — Сооружена из расплавленных орудий, которые Наполеону удалось захватить под Аустерлицем.

Палмер бросил взгляд на колонну, обратил внимание на то, что неоновый знак на здании ЮБТК по-прежнему ярко освещен, снова посмотрел на свои наручные часы.

— Ты можешь думать о чем-либо еще, кроме этого чертова телефонного звонка? — не скрывая сарказма, поинтересовалась она.

— Прости. Я просто задумался.

— Кстати, имей в виду, в районе между улицами Рояль и Кастилия самые дорогие и модные магазины в Париже. Ты же даже не остановился, чтобы хотя бы для вежливости поинтересоваться, не надо ли мне чего. Так сказать, для личных нужд.

— Мне казалось, останавливаться для покупок — это по твоей части.

Элеонора пренебрежительно махнула рукой.

— Так делали любовницы старых времен, — объяснила она. — Сейчас мы стараемся не привлекать к себе внимания.

Палмер кивнул головой на приближающееся такси.

— Может, сядешь в него и минут десять-пятнадцать покатаешься вокруг? А потом подойдешь в мой номер.

— Это чтобы я не слышала твоего телефонного разговора?

— Нет, у меня появилось еще одно странное ощущение.

— Не слишком ли их много для одного вечера? — поинтересовалась Элеонора.

— Наверное, но я привык доверять им.

— Мудро, ничего не скажешь, очень мудро. — Она остановила такси, села на заднее сидение. — Пока. До встречи. Надеюсь, до скорой встречи.

Палмер подождал, пока такси, сделав круг по площади, скрылось из вида, затем неторопливо зашел в отель, попросил у портье ключ от своего номера.

— Вас тут спрашивали, сэр, — сказал тот, кивая в дальний конец холла. — Вон там.

Слегка нахмурившись, Вудс направился туда. Он ожидал увидеть там Фореллена, но это оказался Добер, сидевший на мягком диванчике с лежащим рядом развернутым номером журнала «Ньюсуик» и пустым пивным бокалом на низеньком мраморном столике. Увидев подходящего Палмера, он тут же вскочил на ноги.

— Здравствуйте, сэр. Надеюсь, вы на меня не очень рассердитесь. Я несколько раз пытался до вас дозвониться, но весь день никак не мог застать.

— В чем проблема, Добер? Что-нибудь срочное?

— Ну, прежде всего, я хотел бы проинформировать вас о некоторых деталях завтрашней поездки во Франкфурт. И, кроме того, пожаловаться на вашего мистера Фореллена, который буквально извел меня, требуя устроить новую встречу с Кассотором.

— Но это невозможно. — Палмер присел на диванчик и жестом пригласил Добера присоединиться к нему.

— Да, я говорил ему то же самое, но он и слушать ничего не хотел. Все требовал, требовал. Иногда на весьма повышенных тонах. Правда, во время последнего звонка в его голосе, похоже, слышались уже умоляющие нотки. Во всяком случае, мне так показалось.

— Что ж, теперь мистер Фореллен полностью ваш. К тому времени, как он вам позвонит завтра, я буду уже во Франкфурте.

Добер пожал плечами.

— Хорошо. Тогда завтра утром я заеду за вами ровно в шесть тридцать.

— Так рано?

— Да, ваш рейс в девять сорок, а наши авиалинии требуют, чтобы пассажиры прибывали в аэропорт по меньшей мере часа за два до вылета. Чтобы успеть оформить багаж и пройти регистрацию.

— Ладно, бог с вами. — Палмер согласно кивнул. — Кстати, вы заедете за мисс Грегорис первой?

— Да, мы подхватим ее в Сент-Клод. Это по пути. Билеты будут у меня. Если, конечно, вы не хотите иметь свой при себе. Я могу вам его дать прямо сейчас.

— Нет-нет, не надо, пусть будет у вас. Лучше скажите, где во Франкфурте мы остановимся.

— Номер «люкс» в отеле «Интерконтиненталь», вполне приличный.

— А мисс Грегорис?

В выражении лица Добера что-то слегка изменилось. Вроде бы почти незаметно, но явно, хотя дать этому точное определение было довольно трудно. Если вообще возможно.

— Для мисс Грегорис предусмотрен совсем неплохой номер в том же самом отеле.

Палмер встал.

— Вы приехали сюда на машине?

— Да, конечно. Но не смог найти место, где припарковаться. Пришлось бросить машину на бульваре Капуцинов около старого офиса «Американ экспресс».

— Знакомый уголок. Равно как и более короткий путь туда. — Вудс проводил молодого человека мимо стойки регистратуры, потом по длинной анфиладе коридоров до дверей. — Значит, так: когда выйдете, сразу же сверните направо и идите прямо до Капуцинов. — Он, доброжелательно улыбнувшись, похлопал Добера по плечу. — Только, ради бога, не вздумайте поворачивать налево. Иначе можете попасть совсем не туда, куда надо.

Добер вежливо хохотнул.

— Благодарю вас. Постараюсь не забыть, сэр. Сделаю, как вы сказали.

— Да, кстати, — добавил Палмер. — Таймер на вывеске здания вашего ЮБТК настроен не совсем верно. По меньшей мере, минут на пять-десять. Пожалуйста, потрудитесь проверить это.

Глаза Добера резко расширились.

— Само собой разумеется, сэр. Проверю, не сомневайтесь.

— Что ж, хорошо. Тогда спокойной ночи.