У обеих сейчас всплыли эти мысли, но уделять им внимание было некогда. Рейчел затушила сигарету и сказала:

– Мне пора обратно. Ты не попросишь Дюши прислать кого-нибудь из горничных с фартуком для меня?

– Конечно, попрошу. Храни тебя Господь! Скажи мне, если я чем-нибудь смогу помочь.

– Непременно.

Надо просто делать то, что он мне скажет, думала Рейчел, поднимаясь по лестнице, а трястись при виде крови просто смешно. Думай о чем-нибудь другом, вот и все.

* * *

Куден – не самый подходящий пляж для детей, подумала Вилли, поерзала на крупной гальке и попыталась отыскать более удобный для спины участок волнореза. Даже в такой спокойный и жаркий день море оказалось на удивление холодным – поодаль сине-стальное, вблизи – непрерывно вспухающее аквамариновыми холмами, которые разбивались, оставляя на крутом берегу с уступами кремовую пену, а та опадала, таяла в зеленой воде, и следующая волна затягивала ее под себя. Мальчишки были довольны, научившись плавать в школе, а девочки боялись зайти поглубже, ковыляли по гальке, отходили на несколько шагов по мелководью, бросались вплавь, делая два-три гребка, пока она звала их к себе, и, стуча зубами, холодные и скользкие, как рыбки, возвращались, чтобы им растерли спину, дали по кусочку горького шоколада или по глотку горячего «Боврила»[11]. Здесь не было ни приливных лужиц для Лидии и Невилла, ни песка; прибой с размаху окатил Лидии ноги, она горько разрыдалась и никак не успокаивалась, несмотря на все утешения Вилли. Невилл, с ужасом наблюдавший все это, заявил, что к морю сегодня не притронется, «кроме морской воды в моем ведерке».

– Тогда шоколада не получишь, – напомнила Клэри, и ей тут же посоветовала не лезть не в свое дело Эллен, которая прикалывала платок английскими булавками к панаме Невилла, чтобы прикрыть тканью его уже порозовевшие тощие плечи. Эллен и няня сидели в шляпах, серых кардиганах и практичных ситцевых платьях с поясами, вытянув перед собой ноги в толстых бумажных чулках и туфлях с двумя ремешками, и держали на коленях вязание. День на пляже для них наверняка пытка, думала Вилли. Ни та, ни другая даже не мечтает искупаться, их авторитет в кругу детей и без того держится на волоске, подорванный присутствием родителей, и вместе с тем они несут всю полноту ответственности за Лидию и Невилла, следят, чтобы они не простудились, не перегрелись и не обгорели, и вдобавок не общались с чужими детьми и не подхватили от них что-нибудь.

Няня уже начала было одевать Лидию, но ее остановил Эдвард, сказав, что покатает ее в воде на плечах, как Руперт – Невилла (обоим отцам не нравилось, что их потомство боится воды).

– Когда пойдете, скажите мальчикам, пусть выходят, – окликнула их Вилли; для них вопросом чести было не вылезать из воды, пока не выгонят. Вилли посмотрела на Зоуи, которая свернулась спиной к волнолому на коврике из машины и втирала какую-то мазь в ноги, единственную часть своего тела, подставленную солнцу, – заниматься этим на виду у всех вульгарно, подумала Вилли, и ей тут же стало стыдно. Что бы ни делала бедная девочка, все мне кажется отвратительным. Руперт пытался уговорить Зоуи окунуться, но она отказалась, заявив, что вода для нее слишком холодная. Семейству Казалет незачем знать, что она не умеет плавать.

Вилли посмотрела вслед Эдварду и Руперту, входящим в воду с Лидией и Невиллом, которые цеплялись за их спины, как пугливые маленькие крабы. Когда мужчины поплыли, Лидия завизжала от восторга, а Невилл – от страха, их визг смешался с криками других детей, которые боялись волн, не желали заходить в воду, ужасались холоду, не хотели, чтобы пловцы забрызгали их. Отцы плавали, пока Руперту не стала грозить опасность удушения со стороны Невилла, и не пришлось вынести его из воды. Панаму Невилла сдуло ветром, и Вилли увидела, как Саймон и Тедди поплыли за ней наперегонки, как выдры.

Девочки, переодевшиеся в шорты и рубашки, начали спрашивать про обед. Полли и Клэри собирали окатанную плоскую гальку и складывали в коробку из-под печенья, захваченную Клэри, а Луиза валялась на животе прямо на камнях, читала и вытирала глаза банным полотенцем.

– Скоро уже? – опять спросил кто-то из них.

– Как только остальные выйдут из воды и переоденутся, – Руперт помахал рукой Эдварду, который уже нес Лидию на руках, и позвал мальчишек.

Лидия вернулась торжествующая и совершенно замерзшая; Эдвард ссадил ее рядом с Вилли, к которой она прижалась. С косичек капало, зубы стучали.

– А я плавала дальше, чем ты! – крикнула она Невиллу.

– Ты же совсем продрогла, дорогая, – Вилли закутала ее в полотенце.

– Нет, я даже вспотела. Я сама делаю так, чтобы зубы стучали. Смотри, так няня одевается утром! – Она накинула на плечи полотенце, повернулась к матери спиной и, ссутулившись, принялась изображать, будто неловкими движениями надевает корсет и в то же время стремится соблюсти приличия. Эдвард и Вилли переглянулись, с трудом удерживаясь от смеха.

Тедди и Саймон вылезли из воды, как только Эдвард закричал: «Обедать!» Они вылетели на берег и легко побежали по гальке; мокрые волосы облепили головы, лямки купальных костюмов свалились с плеч. Сплавали классно, заявили они; вылезать им не хотелось, а переодеваться вообще бессмысленно, ведь сразу после обеда они снова побегут в воду. Ну нет, так не пойдет, возразил Эдвард. Сначала надо переварить обед. С теми, кто купается сразу после еды, случаются судороги и они тонут.

– Пап, ты знал хоть одного человека, который правда утонул? – спросил Тедди.

– Десятки. Ну, переодеваться. Хоп-хоп!

– А что значит «хоп-хоп»? – беспокойно спросила Лидия.

– «Быстро» по-китайски, – ответила Луиза. – Мам, можно мы развернем обед? Просто чтобы посмотреть, что там?

Зоуи помогла распаковать корзины для пикника, няни перестали расчесывать волосы и причитать над мазутом на купальном костюмчике Лидии и расстелили коврик, чтобы на нем уселись дети. Зоуи была довольна, потому что Руперт встал рядом с ней на колени, взъерошил волосы и спросил, как дела у его маленькой читательницы, – от этого она показалась самой себе интересной по-новому. Проголодавшиеся дети ели жадно, только Лидия отказалась от своего яйца, сваренного вкрутую, которое назвала дохлым.

– Дохлых яиц я не ем, – заявила она, и Тедди съел его вместо нее. Невилл пролил свой оранжад на коврик из машины, Клэри расплакалась, ужаленная пчелой, а Руперт высасывал жало и объяснял, насколько хуже пришлось пчеле – ведь она-то сейчас уже мертвым-мертва. После обеда няни заставили Лидию и Невилла тихо полежать в тени у волнолома, взрослые закурили, а старшие дети затеяли на галечном пляже сомнительную игру по пелмановской системе[12] с картами, которые захватили с собой. В счете вела Клэри, которая, казалось, без труда запоминала карты, но, как заметил Саймон, некоторые из них лежали на неровных камнях, значит, можно было смошенничать и заглянуть в них, и он считал, что именно так и поступает кузина. Затем мальчишки опять захотели купаться, утверждая, что им обещали второй заход. Отлив уже начался, остальные решили побродить по мелководью – сразу после приезда это было затруднительно. Господи, думала Зоуи, это никогда не кончится. Она дошла до того места в «Унесенных ветром», где у Мелани начинаются роды, а Скарлетт никак не может найти врача, и решила пока дальше не читать. Руперт бродил по берегу за руку с Клэри, которая смотрела на него снизу вверх и раскачивала ему руку. «Если я буду лучше ладить с его детьми, может, он и не захочет других», – подумала Зоуи. Мысль казалась здравой, но трудно осуществимой. Ей представилось, как она выхаживает Невилла, заболевшего пневмонией или еще какой-нибудь такой же смертельно опасной болезнью, сидит с ним день и ночь, гладит по голове и не отходит от него ни на миг, пока не станет ясно, что опасность миновала. «Он тебе жизнью обязан, дорогая, – скажет Руперт, – и я перед тобой в неоплатном долгу». Ей казалось, что она совсем как Скарлетт – красивая, смелая и такая же прямолинейная в достижении своих целей. Надо будет уговорить Руперта прочитать эту книжку, тогда он поймет.