Он резко закрыл рот, поняв, что ляпнул лишнего.

− Вот как? − тихо спросила Кора. − Что ж, я тебя услышала.

− Слушай, не бери в голову… У меня язык живет отдельной жизнью, он еще та гадина! − Призрак даже выдернул изо рта язык, чтобы продемонстрировать, как тот ползает по ладони с мерзким шипением. − Иис (Видишь)?

Но когда он поднял лицо, глупо улыбаясь, то увидел лишь ее удаляющуюся спину, неестественно прямую и точно скованную льдом.

Шагая по ступеням к своей комнате, Кора дрожала от злости. Ей хотелось кричать, но она не могла этого сделать. На крик тут же собрались обеспокоенные «соседи», и расспросов стало бы гораздо больше.

После ссоры они долго не общались. Кора сняла талисман и старалась избегать мест, где мог бы появиться зловредный призрак, сама не осознавая того, что подчиняясь ее внутренним желаниям, общежитие не подпускало Гвидо близко к ней.

Между ними вдруг словно образовалась физическая реакция; как у двух магнитов с одноименными полюсами. Стоило ей спуститься на первый этаж, он пробкой вылетал из родной коморки на улицу. Порой это происходило так внезапно, что некоторые призраки начали посмеиваться над старожилом.

И хотя они не встречались, слова Гвидо все же оставили след. Кора задумалась о своей жизни. Ей стоило пересмотреть приоритеты и понять, чего же она на самом деле хочет. Два мира не могут сойтись воедино внутри нее. Всегда надо выбирать какую-то сторону.

Как ни странно, помогла медитация. Порой она часами сидела в тени одинокого дуба, глядя на поток живых людей, снующих за калиткой и не замечавших чудес, скрывавшихся прямо у них под носом. Тут Кора пыталась овладеть искусством камлания.

Руки лежали на бубне, глаза полузакрыты. Дыхание делалось глубоким и пьянящим. Она брала колотушку и начинала бить, пока в ушах не застревал этот монотонный гулкий звук. Иногда Коре казалось, что ее действия влияют на «прилив». Воздух начинал дрожать, ветер принимался странно закручивать траву у корней дерева…

Однако на этом и все.

Явления заканчивались. Мир не обретал глубину Марианской впадины и не рассыпался на слои. Это вызывало у нее приступы раздражения пополам с азартом. В один из подобных моментов слабости − бубен оказался отброшен, а сама она гневно мычала в колени − ее потревожил очередной дух.

Зеленоватая дымка с глазными яблоками подплыл под дуб и завис на безопасном расстоянии.

− Хандришь, пастушка? − спросил знакомый девичий голос. Кора резко выпрямилась.

− Это ведь ты измывалась надо мной в душе? Сообщница Гвидо! − возмутилась она.

− Допустим я. Ошибочка вышла, глупая штука.

− Хороша шутка. Да я чуть не поседела из-за ваших фокусов!

− Оставим прошлое в прошлом, хорошо? Мы ведь не думали, что ты здесь задержишься. Если б знали, вели бы себя более-менее прилично.

Дымка «взяла себя в руки», откашлялась и пафосно произнесла:

− О, великая смотрительница тридцать седьмого общежития призраков, смилуйся и снизойди до наших горестей…

− Короче и по делу.

− У нас тут жильцы пропадают, − деловито ответила та. − Это достаточно коротко?

− В смысле, пропадают? − не поняла Кора. − Куда?

− А я знаю? Уже пятеро исчезли, и комнат их больше нет. Никто не видел, чтобы они освобождались, а значит тут два варианта: либо они застряли на месте своей гибели, либо я не знаю!

Кора вскочила на ноги и стала собирать разбросанные по лужайке вещи. Дымчатая подражательница голосов внимательно следила за каждым ее шагом.

− Ты ведь знала это? − Она подлетела ближе. − Мы можем уходить отсюда, хоть и ненадолго.

− Да, переноситься туда, где были живы в последний раз. Мне это известно.

− Все, кроме Гвидо. Его амнезия сыграла с ним злую шутку.

− Ты пришла от его имени? − резковато поинтересовалась Кора, направляясь к крыльцу.

− Ну, да. Он же не может сказать лично, ты не пускаешь. Вот и приходится изворачиваться, − Дымка летела рядом, вровень с ней. − Ты должна что-то сделать. И помирись с паучком, дело ведь не шуточное. Такого раньше никогда не случалось, чтоб призраки − и бесследно исчезали.

− Я разберусь… И что значит − не пускаю? − Но понимание пришло быстрее ответа. Как обычно.

Она и раньше ощущала этот могучий блок, выстроенный уязвленным достоинством, скользящий впереди нее на равноудаленном расстоянии. Стоило об этом задуматься, как щит ослаб. Пришлось сделать усилие (точно протянуть невидимую руку), чтобы удержать его на месте.

− Скажи Гвидо, что я благодарна за наводку. А пока покажи, кто именно исчез: мне надо опросить свидетелей.

− Я вам не сова из Гарри Поттера! − рявкнула подражательница, и по ее зеленоватой поверхности пошла рябь возмущения. − Сделала паучка скучным и ноющим, так теперь за меня принялась? Сами разбирайтесь, а от меня отстаньте! Оба!

Спорить с вздорной девицей не хотелось.

Кора постучалась к призраку директора школы, который до нее следил здесь за порядком, и с легкостью узнала имена пропавших. Ими оказались люди, чья смерть произошла в районе кинотеатра «Орлеан». Странное совпадение.

… серебристая кровь существа, похожего на жабу… они пили его, высасывали досуха… и за их лицами было еще что-то, на что нельзя смотреть, не стоит смотреть, если дорог рассудок…

Кора заставила себя успокоиться. Глупо паниковать раньше времени. Многие из обитателей общежития призраков, чья смерть случалась дома, любили возвращаться к семье, приглядывая за ней из тени. Временами они задерживались,

(не все же сразу!!)

особенно если случались мелкие неурядицы…

Стоит ли выжидать в такой ситуации? Кора боялась все усугубить. С каждой секундой в ней крепли опасения: а можно ли убить того, кто и так мертв? Бесплотный дух, остаточный слепок энергии под названием «кут», сохранявший облик погибшего?

Ночной кошмар говорил: «да». Не всегда смерть − это переход из одного метафизического состояния в другое. Иногда это просто, как раствориться в пустоте. И что будет, если то пустота чужого желудка?

Она не знала.

46

Спустя две недели Чеховск поразила настоящая эпидемия. Школы экстренно закрывались на карантин из-за новых штаммов гриппа, а на улицах все чаще встречались толпы заторможенных оглохших горожан, давящихся слизью, начисто забившей им носоглотки.

Заболевшие выглядели так, словно не понимали, где они находятся. Их поместили в новую реальность − ту, что была создана из ярко-алого цвета и липкого забвения. Кашлял каждый десятый. Кашляли дети, старики, закаленные и хлюпики; не было не единого уголка, где смогли бы избежать подобной участи. Казалось, от надсадных звуков кашля содрогался сам город.