Тихое заявление Уилла заставило Брук потереть нос.

— Действительно? Тогда, что вы от меня ожидаете?

Уилл вздохнул.

— Поговори с Дрейком. Разговоры кажутся наименьшим, что ты можешь сделать для того, кто был для тебя достаточно значим, чтобы спать с ним все эти недели. Любой, у кого есть глаза, увидит, что вы действительно друг другу нравитесь. Может быть, ты и не относилась серьезно к тому, что между вами происходит, но, очевидно, Дрейк относился. Разговор с ним тебя не убьет, а вот твоя вина может.

Брук провела пальцами по волосам, по ходу дергая колтуны.

— Новая встреча только усугубит ситуацию.

Уилл встал и подошел к женщине, которая не понимала, что ей так же плохо, как и мужчине, который ее любил.

— Может быть усугубит, а может, и нет. По крайней мере, у тебя есть все мы, на кого можно опереться, если это не поможет. Мы будем рядом, когда ты пойдешь на операцию, когда ты из нее выйдешь, и когда ты получишь новости… независимо от того, какими они будут. Все, что есть у Дрейка, — это мальчик-подросток, на которого можно опереться, и который должно быть уже намного более зрелый, чем кто-либо в его возрасте.

Брук застонала и прижалась лбом к широкой груди доброго, ответственного отчима.

— О Боже… теперь чувствовать вину из-за Брэндона тоже? Вы все хотите, чтобы я беспокоилась о Дрейке и его сыне?

Уилл потер ее спину и улыбнулся.

— Ты уже о них беспокоишься, дорогая. Мы просто хотим, чтобы ты что-то сделала с этими чувствами. Мы пришли, чтобы помочь тебе стать храброй.

— Храброй? — Брук отодвинулась и посмотрела на всех, кто смотрел на нее. Затем она повернулась к матери. — Именно сейчас ты решила подарить мне семью которая вмешивается не в свои дела?

— Да, но могло быть и хуже. По крайней мере, я дождалась когда у тебя закончится подростковый возраст.

Мать мягко улыбнулась и пожала плечами, на что Брук закатила глаза.

Отвернувшись от их полных надежд взглядов, она потерла глаза и застонала.

— Хорошо. Я поговорю с Дрейком… и проверю Брэндона. Скажи Челси, чтобы перестала волноваться.

Облегченная улыбка и объятия Брэндона, когда он открыл дверь и увидел ее, заставила Брук почувствовать себя хуже, чем что-либо, что сказала ей мать или мужчины семьи Ларсон. Она едва сдержала удивление, когда мальчик взял ее за руку и повел в мастерскую своего отца.

Брук вздохнула и заставила его притормозить. Он опустил ее руку и замер.

— Брэндон… подожди… прежде чем мы туда пойдем, возможно, ты захочешь найти, чем заняться вне дома на час или два. Я не могу обещать, что разговор между мной и твоим отцом не выйдет из-под контроля. Он может расстроиться из-за …

— Папы там нет. Он вырубился и находится в своей комнате. Бутылка коньяка стоит у кровати и почти пуста. Из-за его обычной непереносимости алкоголя он проснется не раньше завтрашнего дня. Я веду вас в папину студию, потому что хочу кое-что показать.

Брук опустила голову и долго изучала пол, прежде чем, наконец, поднять взгляд.

— Хорошо. Прости, Брэндон. Я не хотела, чтобы все это случилось с тобой или Дрейком. Я думала, твой отец разозлится на то, как я с ним обошлась, и тогда он меня забудет. Каждый раз, когда я расставалась с парнем, именно так и происходило.

— Мой папа не такой, как другие парни. У вас действительно опухоль в груди?

Брук кивнула.

— Да. Но это все, что я знаю. На следующей неделе ее удалят и тогда посмотрим, что будет дальше. Я просто… ты же понимаешь, что я пыталась не подвергать его снова мукам?

— Да, — твердо сказал Брэндон, взяв ее за руку. — Папа тоже это знает. Он просто старается преодолеть свою реакцию.

— Уилл был так прав насчет тебя, — заявила Брук, сжимая его пальцы.

— Мистер Ларсон? Он был директором в моей школе. А что он обо мне сказал?

— Что ты был более зрелым, чем должен был быть. В следующий раз, когда пойдешь на пьяную вечеринку студенческого братства, я надеюсь, что ты просто потусуешься. Ты заслуживаешь шанса побыть ребенком.

Брэндон пожал плечами и фыркнул в ответ на ее беспокойство.

— О, мне часто приходится быть ребенком. И я не очень беспокоюсь о том, что папа не возьмет себя в руки. Я знаю, что он сможет. Это вы меня беспокоите.

— Я?

— Да. Потому что я не думаю, что вы понимаете моего отца, и я думаю, важно, чтобы вы его поняли.

Брук вздохнула, когда Брэндон опустил ее руку и подошел к огромной стопке завернутых картин. Они выглядели так, словно были готовы к отправке куда-то. Он посмотрел на стопку рядом с ней, а затем несколько передвинул. Вытащил пару картин и жестом ее подозвал.

На первом портрете исхудавшая женщина обняла колени. Ее волосы были редкими, и сквозь оставшиеся пряди виднелась кожа головы. Морщины и линии украшали ее шею. Щеки впали.

Губы Брук сжались, превращаясь в тонкую линию. Она моргнула от жара в глазах.

— Папа нарисовал более шестидесяти таких. Они показывают каждый шаг увядания мамы. Некоторые не настолько ужасны. Некоторые хуже. После ее смерти я заходил сюда, когда возвращался из школы, и снова их просматривал. Они напомнили мне, что для нее было лучше умереть, чем жить вот так и терпеть постоянную боль. Это помогло мне не скучать по ней так сильно.

Нижняя губа Брук дрогнула.

— Я… не знаю, что сказать.

Брэндон пожал плечами.

— Тут нечего сказать. Я просто хотел, чтобы вы увидели… и, может быть, поняли. Папа чувствовал себя опустошенным каждой