— Я вас слушаю!

— Санала позови, — нетерпеливо потребовал я. — Срочно!

— Зову, — несколько обескураженно пропищал Шведов и после небольшой паузы рявкнул нормальным голосом:

— Да!

— Здорово, братишка! — обрадованно заголосил я и без обиняков перешел к делу:

— Как тама насчет бабок?

— А-а-а, это ты, Фома, — недовольно пробурчал полковник. — Хоть бы спросил, как здоровье, как родичи, не хватил ли кого кондратий из-за ваших приколов…

Так-так… Насчет кондратия полковник обмолвился не просто так: это значит, что какие-то товарищи «сели» на ту же телефонную пару, которую он использовал для переговоров со мной. Однако глубоко копают сексоты Руслана — разрабатывают объект выкупа по всем правилам оперативной науки! Вот тебе и дикие горцы с первобытнообщинным интеллектом и родоплеменным укладом…

— Да что с ними станется? — я изобразил удивление. — На свободе, в безопасности, опять же — кореша под боком… Ты же там, значит, беспокоиться нечего. Или я не прав?

— Прав, старик, прав, — поспешил успокоить меня «Санал». — Все живы-здоровы, передают приветы. Маненько, правда, повозмущались — было дело. Но ничего — все замяли.

— Насчет бабок как? — опять поинтересовался я. — Собираешь?

— А куда деться? — полковник на том конце провода сокрушенно вздохнул, дескать, навязались на мою голову, обормоты, — расхлебывай тут теперь. — Уже больше половины есть. Думаю, всю сумму соберу дней через… К какому там надо?

О! Это вопрос на засыпку. Если я скажу, что не знаю, это значит, что ситуация крайне неблагоприятная и ничего у нас пока не вытанцовывается, — полковник будет страшно переживать. Если же назову конкретное число, значит, акция уже спланирована с учетом особенностей обстановки и именно в этот день мы будем ее осуществлять. Полковник свяжется по своему каналу с Зелимханом — предупредит о переводе в готовность номер один группы обеспечения — и распорядится по поводу «вертушки».[14]И хотя мы пока конкретно не определились даже с предварительным раскладом предстоящей акции, я не стану разочаровывать полковника, потому что другого варианта у нас быть не может.

— Ну как это — к какому? — возмутился я. — Чем скорее, тем лучше! Ты че — не врубился еще: ежели будешь тянуть, то выкупать будет некого?! — Мельком глянул на Руслана, он одобрительно покачал головой и почему-то шепотом подсказал: «Ты скажи — очень злые! Настоящие волки! Каждый день хотят расстрелять и кастрировать. Скажи!» — Они нас уже давно хотят расстрелять и кастрировать! — возопил я. — Не веришь — сам спроси! — Я протянул было трубку Руслану — он категорично выставил вперед ладонь, отказываясь от непосредственного участия в переговорах.

— Может, сначала кастрировать, а уже потом расстрелять? — поправил меня Шведов.

— Не один ли хер?! — набычился я. — Я б на тебя посмотрел, если б ты тута оказался! Шутник, бля! Тебе че — до пятницы слабо бабки собрать?

— Ладно, не бери в голову, — примирительно пробормотал полковник, в голосе его я уловил некоторое оживление. — До пятницы… Хм… Ну, можно и до пятницы. Если поднапрячься…

— Да ты уж поднапрягись, братишка, поднапрягись! — униженно попросил я. — Уже нам тута совсем невмоготу — голодом морят, вкалываем каждый день, как папа Карло…

— Ой пиз…т, э — вай пиз…т! — воскликнул Руслан, ласково ухмыляясь и разводя руками. — В следующий раз попадешься — точно жрать не дам и вкалывать заставлю!

— Следующего раза не будет, — твердо пообещал я и вновь обратился к полковнику:

— Значит, если к пятнице соберешь — обмен в субботу.

— Можно и в субботу, — согласился Шведов. — Ты только в пятницу еще раз звякни — мало ли…

— Не пойдет в субботу, — что-то посчитав про себя, заявил Руслан. — Мы в субботу заняты будем. Скажи, пусть в воскресенье приезжают. Где вас проводник встретил, помнишь?

— Помню, — кивнул я, едва сдержавшись, чтобы не разулыбаться. Прав был фээсбэшник! В субботу у этих товарищей не будет времени для такого скучного мероприятия, как получение каких-то вшивых восьмисот пятидесяти штук баксов. Очень приятно!

— В воскресенье с утра их там будет ждать наш человек, — сказал Руслан. — Так и передай — в воскресенье с утра.

— Значит, обмен будет в воскресенье, — сообщил я Шведову. — В субботу МЫ БУДЕМ СТРАШНО ЗАНЯТЫ… — покосился на Руслана — как-то он отреагирует на это «мы»? Не отреагировал. Ну и молодец — поживешь чуть подольше. Окажись ты посообразительнее, пришлось бы тебя ликвидировать прямо сейчас и на ходу рожать плохо претворимый в жизнь план внезапно свалившегося на голову предприятия, чреватого самыми неожиданными последствиями.

— Ну что ж, ежели вы в субботу будете заняты… — Шведов сделал паузу, давая мне понять, что информация принята к сведению. — В воскресенье так в воскресенье. Объясни, куда ехать…

Подробно объяснив полковнику, как добраться до условленного места, я пообещал еще раз позвонить в пятницу, и мы распрощались. Ну что ж: машина запущена. Осталось дело за малым — дождаться субботы и, аккуратно вырезав всех подвернувшихся под руку нужных товарищей, свалить из этого славного местечка целыми и невредимыми…

— А тебе с чеченками не доводилось в джюжилярики играть? — не отрываясь от дырки, поинтересовался Братский. Говорил он практически в полный голос — шум в обоих дворах стоял такой, что можно было особо и не таиться.

— В джужи… как? — не понял я.

— Ну, это определенная часть публики у них так выражовывается, — поспешил пояснить фээсбэшник. — В буквальном смысле — трахаться.

— Да нет, как-то не пришлось, — слегка покривил я душой — был, знаете ли, у меня некоторый опыт по данной части. Весьма незначительный. Но Братскому совершенно необязательно об этом знать, как, впрочем, и остальным тоже. — Ты это к чему?

— Да так… — фээсбэшник едва слышно крякнул и некоторое время помолчал. — Без дамского общества давненько уже, а тут… В общем, есть даже очень аппетитные, я вам скажу. Ннн-да…

— Терзаешься? — ехидно полюбопытствовал я и назидательно продекламировал:

— Лицезрение плоти недоступной есть пытка немалая, искушение для страждущего отрока! И отрок оный впадает в грех сатанинский, а дабы избавиться от греха, должен умерщвлять плоть… Ну-ну, не обязательно умерщвлять, — поправился я, перехватив недоуменный взгляд Братского — не слишком ли витиевато для среднестатистического бандюги? — Можешь вздрочнуть слегонца — я не буду подглядывать (Братский негодующе фыркнул — опять припал к дырке). Или иди на мою сторону — тут сплошь одни старухи…

Еще раз плотоядно крякнув, Братский послушно отлепился от дырки — мы поменялись местами. Действительно, в усадьбе Салаутдина имело место нечто похожее на спонтанный слет чеченских молодаек, простоволосых и по большей части весьма соблазнительных, которые весело сновали по двору, перешучиваясь-переругиваясь, и занимались приготовлениями к грандиозному торжеству.