— Попытался бывший посадник Вадим поднять восстание в Новгороде, — рассказывал он. — Но Рюрик оказался хитрее, подготовил дружину и разгромил мятеж в самом зародыше. Многих поубивали, некоторые бежали в Киев, а часть попалась в его руки, сидят в прорубах, подвалах и амбарах под крепкой стражей в ожидании княжеского суда. «Ивица! — молнией пронеслось в голове Олега. — Она может быть среди заговорщиков!» Спросил нетерпеливо:

— А женщины среди арестованных есть?

— А как же! Имеются и бабы, — ответил посыльный.

«Значит, и Ивица сидит в ожидании смертного приговора! Недаром она тогда стояла на охране стоянки Вадима! Увяз коготок, и вся птичка пропала! Надо во что бы то ни стало ее спасти! Надо немедленно скакать в Новгород!»

Он приказал седлать себе двух коней. Наскоро попрощался с Синякой, пообещав обязательно вернуться. «Упрошу, умолю Рюрика отпустить Ивицу! — горячечно думал он, пустив коней в бешеную скачку. — Не пойдет на уступку, освобожу силой! У меня в Новгороде много друзей. Помогут, посодействуют. В крайнем случае, сам подниму мятеж, взбунтую верных мне норманнов, но своего добьюсь! Главное, застать ее живой…»

Олег прискакал в Новгород через десять дней после кровавых событий. Тотчас проследовал к Рюрику, с порога выкрикнул:

— Где у тебя содержатся захваченные заговорщики?

Рюрик в это время сидел за столом и обедал вместе с женой и Халльгерд. Все недоуменно смотрели на пыльную фигуру Олега, его безумные глаза и молчали.

— Я тебя спрашиваю, живы ли пленные? Есть ли среди них женщины?

Рюрик неторопливо встал, тыльной стороной ладони вытер губы, в свою очередь задал вопрос:

— Какие женщины? Кого имеешь в виду?

— Ивицу! Я имею в виду Ивицу, женщину, которую я люблю!

Раздался женский вскрик, но Олег не обратил на него внимания. Он пожирал взглядом князя.

— При чем тут Ивица? И что это за женщина? Нет у нас никакой Ивицы, — пожал плечами Рюрик.

— Точно нет?

— Конечно.

— Хорошо помнишь?

— На память пока не жалуюсь.

Олег в изнеможении сел на скамейку, на какое-то время замер. К нему подошла Эфанда, обняла за плечи.

— Садись за стол, пообедай с нами, — пригласила она его.

Он непонимающе взглянул на нее, пустыми глазами посмотрел на сидящих за столом Рюрика и жену и, еле передвигая тяжелые ноги, побрел к выходу. Никто не проронил ни слова.

Когда он скрылся за дверью, Халльгерд вдруг кинула ложку на стол и выкрикнула надрывно:

— Проклятый! Проклятый! Опять за свое принялся! — и зашлась в истерическом плаче.

Через неделю на центральной площади Вадиму и его соратникам палачи отрубили голову, людей из числа горожан посадили на кол, а к норманнам, замешанным в мятеже, применили старинную скандинавскую казнь: каждому из них со спины вырезали ребра и через полученное отверстие вырвали легкие и сердце.

В год 6387 (879). Умер Рюрик и передал княжение свое Олегу — родичу своему, отдав ему в руки и сына Игоря, ибо был тот еще мал.

Повесть временных лет

Весной 879 года Рюрик вызвал к себе Олега. В последние годы Олег возводил каменные стены сначала в Ладоге, потом в Изборске. В Изборске дел оставалось немного, он уже укладывал вещи, чтобы возвратиться в Новгород. Но прискакал гонец и сказал, что князь стал совсем плох и просит быстрее приехать к нему во дворец.

До Олега доходили слухи о болезни Рюрика, но он не придавал им большого значения. Его самого иногда одолевали недомогания, он к этому привык.

Войдя в горницу князя, Олег был поражен переменами в его внешнем облике. Перед ним лежал скелет, обтянутый кожей. Болезнь высосала из него все соки. Рюрик жалко улыбнулся бескровными губами, его глаза, обведенные темно-синими, с желтизной кругами, болезненно заблестели, он произнес с трудом:

— Видишь, каким я стал. Боли замучили. Сейчас вот отпустило…

Олег через силу улыбнулся, ответил:

— Мы еще с тобой повоюем! Главное — не сдаваться. И вид у тебя не такой уж плохой!

А у самого горько сжалось сердце: всего два года назад он потерял Халльгерд, она умерла после родов. Вот теперь новая утрата…

В ответ на слова Олега Рюрик скривился в улыбке, ответил:

— Спасибо на добром слове… Но хватит об этом. Расскажи, как там в Изборске?

Выслушав короткий рассказ своего шурина, он некоторое время молчал, а потом стал говорить, делая частые паузы:

— Семнадцать лет я княжил в Новгороде. Думаю, не посрамил высокого звания внука Гостомысла. Мир и покой пришел в эти края. Ни разу не нападали на новгородские земли викинги. А ведь они продолжают терзать европейские страны…

Рюрик замолчал, передыхая и собираясь с силами. Продолжал:

— Хазары тоже от нас отступились. Поняли, что не по зубам наши закованные в железо дружины. Что лучше с нами торговать, чем воевать…

Князь положил свою ладонь на руку Олега, она была легкой и холодной. Несколько раз сглотнул накопившуюся слюну, остановил лихорадочный взгляд на лице Олега. Проговорил из последних сил:

— Бери под свою руку весь Днепровский торговый путь. Тогда в наш стольный город потекут богатства из Византии, самой зажиточной страны. Сумеешь и рать вооружить, и границы каменными крепостями укрепить, и двор княжеский в роскоши содержать.

В это время в горницу вошла Эфанда. Олег заметил, как при ее появлении разгладились черты лица Рюрика, потеплел его взгляд.

— Вот пришла моя сиделка, — с теплотой в голосе произнес он. — Благодаря ей я и жив до сих пор.

Эфанда присела рядом и склонила голову ему на грудь.

— Мы никогда не расстанемся, супруг мой. Я вечно буду рядом, чтобы ухаживать и заботиться о тебе.

Олег осторожно поднялся и вышел на крыльцо, невидящим взглядом смотрел в далекий горизонт. Он понимал, что грядут важные изменения в его жизни, и спрашивал себя, готов ли он к ним, и не находил ответа.

Вышла Эфанда, из ее глаз лились слезы.

— Недолго ему осталось жить на белом свете…

Олег — строго:

— Ты чего надумала? Что за разговоры о вечной жизни рядом с супругом?

— Я уйду на тот свет вместе с Рюриком.

— Не говори глупостей! У тебя четырехлетний сын. На кого он останется?

— Вокруг толпы княжеских слуг. Выходят, воспитают. А он отправится в мир иной один, без всякой поддержки…

— В Вальхалле, царстве бога Одина, он будет вечно пировать с павшими воинами, каждый день питаться никогда не убывающим вепрем. Он не останется в одиночестве!