– Да вашему издателю просто повезло встретить писателя с таким богатым воображением!

– Увы, боюсь, мое воображение исчерпано.

– Ваши страхи вполне обоснованы.

– Вы уже бывали на Юге, Цельсий?

– Я был в Помпеях.

– Помпеи не в Южном полушарии.

– Юг – не только Южное полушарие.

– Верно. А больше на Юг вы не ездили?

– Нет.

– Странно. Люди вашего ранга должны путешествовать.

– Вы будете учить меня, как должен вести себя человек моего ранга?

– Ну, все-таки политики обычно много путешествуют.

– Нечасто. И только когда это необходимо.

– Например?

– Я ездил к левантийцам на научные конференции. В Осаку, Гонконг…

– Как приятно слышать названия городов. И разве вам не захотелось посетить жемчужины Южного Леванта?

– Политика – это не туризм.

– Кристальной честности человек!

– Ответственный – только и всего.

– А Тиран путешествует?

– По-вашему, у него других дел нет?

– Разве не должен властелин мира знать территории, которыми управляет?

– Он их знает. В его распоряжении лучшие карты и самая обширная и точная информация.

– А может, ему следовало бы…

– Прекратите немедленно. Вы не находите, что и так уже слишком много насочиняли?

– Вы даже не знаете, что я собиралась сказать.

– Нет, знаю. Вы намеревались поведать мне о тех глупостях, которые проповедовали «светлые личности» вашего века: правитель должен быть близок к народу, он должен его понимать – и прочие демагогические рассуждения о демократических идеалах. То есть вы хотели бы, чтобы Тиран отправился пожимать руки добрым людям, как делалось в вашу эпоху трогательных зрелищ.

– Ну, а разве можно управлять тем, чего никогда не видел?

– Что бы изменилось, если бы он увидел все своими глазами? Чтобы понять суть трудностей, их надо пережить. Разве Тиран может переживать все на свете трудности?

– Значит, он управляет вслепую?

– Он прекрасно информирован.

– В таком случае власть принадлежит тем, кто снабжает его информацией.

– Не до такой степени, как в вашу эпоху. Ибо сегодня информация – прерогатива правящей олигархии.

– Вы не изобрели ничего нового. Многие режимы пользовались таким способом порабощения на протяжении веков.

– Однако имеется одно существенное отличие: мы не используем пропаганду, поэтому у нас Тиран именуется Тираном, а не «другом народа», «президентом» или иными глупыми и лживыми титулами.

– А за несогласие с властью наказывают?

– Если кто-то и высказывается о нас неодобрительно, до нашего слуха это не доходит. Нас эти речи ни в малейшей степени не беспокоят. Нам безразлично, поносят имя Тирана или нет.

– В целом эта система имеет все недостатки, кроме лицемерия.

– Думайте что хотите. Ваше мнение нас нисколько не интересует.

– Очень любезно с вашей стороны, но не будем отвлекаться. Что случилось с Югом?

– Как я могу ответить на подобный вопрос? Это обширная тема. Ведь вы спрашиваете, что случилось с большей половиной рода человеческого.

– Согласитесь, это не пустой вопрос.

– Пустой. На него придется отвечать слишком долго. Сама Шехерезада не отважилась бы за это взяться.

– Не торопитесь. У нас впереди гораздо больше тысячи и одной ночи. Нам с вами, Цельсий, целую вечность предстоит провести вместе.

– Я сейчас расплачусь.

– Об этом можно только мечтать!

– Зря вы думаете, что вам все позволено. Мы без всяких колебаний устраняем докучливых людей.

– Меня это не пугает. Для меня смерть стала бы облегчением. Нет ничего хуже промежуточного состояния. Жить, при том что в некотором смысле ты уже умерла, – невыносимо.

– Как же забавны приговоренные к смерти, заявляющие, будто они жаждут умереть. Вечно одно и то же: когда к ним подходят с капсулой цианида, они зеленеют от страха и молят о пощаде.

– Похоже, вы хорошо знакомы с процедурой казни.

– Я этого и не скрываю.

– Если вы такой откровенно бессовестный негодяй, что вам мешает четко и ясно ответить на мои вопросы?

– Когда вопросы касаются только меня, я отвечаю на них со всей охотой.

– А о ком вы не хотите говорить, не скажете?

– А вы мне не скажете, какое вам до этого дело? Почему вас волнует то, что случилось через несколько столетий после вас?

– Не так давно вы упрекали меня в том, что меня это мало интересует.

– Да, но вы задаете крайне неприятные вопросы, ответы на которые вам ничего не дадут.

– Позвольте мне самой судить об этом.

– Ни в коем случае.

– Поймите же, мы с вами только начали общую жизнь. Это как супружество в его худшем проявлении, поскольку мы не можем расстаться. И, к сожалению, мы молоды, до смерти нам еще далеко. Как же мы сможем провести следующие сорок лет, ни разу не заговорив о Юге?

– Этот предмет не столь важен. Я уверен, что множество людей прожило жизнь, ни разу о нем не упомянув.

– Если такие люди есть, я их и знать не хочу.

– А они вас знать не хотят. Впрочем, сегодня нет ни одного человека, который захотел бы с вами познакомиться.

– До чего ж вы злы на меня, это просто поразительно!

– Вы мне чрезвычайно неприятны, и я не вижу причин это скрывать.

– Вполне объяснимо, учитывая обстоятельства нашей встречи. А если бы мы встретились иначе?

– Мы бы не встретились. Если бы вы жили в наше время, то с малых лет принадлежали бы к низшим слоям общества. Люди элиты никогда не сближаются с теми, кого мы зовем «умственно неприкасаемыми».

– И какая же судьба уготована этим «неприкасаемым»?

– Лица женского пола доят китов и выкармливают страусов. Мужчины трудятся на бойнях, обрабатывают землю и охраняют склады.

– А рабочие?

– Рабочие относятся к высшей касте. Чтобы справляться с современными машинами, необходимо иметь высочайшую квалификацию.

– А служащие еще существуют?

– Нет. Вся административная система компьютеризирована.

– А как же поступают с теми, кто ни на что не годен?

– Их используют на заводах кроссвордов.

– Что, простите?

– Да. Мы пришли к выводу, что кроссворды, которые составляет компьютер, неинтересны. Составление кроссвордов остается единственной областью, где человек с низким уровнем интеллекта может превзойти машину. Поэтому для того, чтобы эти люди чувствовали себя полезными и не угрожали общественному спокойствию, мы создали множество заводов по производству кроссвордов, что позволило искоренить даже воспоминание о безработице.