Они все свои травы поименно знают: известна им как сила их порознь, так и различие силы в травах по разности природного места. Время собирания их наблюдают они столь точно, что автор довольно надивиться не может. Почему камчадал сие имеет преимущество, что в своей земле везде и всегда себе корм сыщет. Нельзя его ни лечить, ни вредить растущим на Камчатке произрастающим, чтоб он не узнал лекарства или яда в то самое время.

Здесь надлежит еще сообщить известие о некоторых травах, касающихся до лекарства и их экономии.

Есть при морских берегах высокая трава[206] беловатая, видом пшенице подобная, которая растет и на песчаных местах около Стрелиной мызы[207]. Из сей травы плетут они рогожи, которые и вместо ковров, и вместо занавесей употребляют. Лучшие ковры бывают с шахматами или с другими фигурами, которые китовыми мелко разделенными усами выплетаются.

Из сей же травы плетут они епанчи, во всем подобные нашим старинным буркам: ибо оные с исподи гладки, а сверху мохнаты, чтоб по махрам оным дождю катиться можно было.

Самая чистая работа из объявленной травы примечается на мешочках и корзинках, в которых женщины содержат свои мелочи.

С первого взгляда никто не подумает, чтоб сии вещи не из тростника сплетены были. Сверх того, бывают оные украшены китовыми усами и крашеною шерстью.

Зеленую траву употребляют они на делание мешков для содержания рыбы, сладкой травы, кипрея и других вещей. Ею же и другою всякою высокою травою кроют они свои шалаши, балаганы и юрты; а косят оную косами, сделанными из китовой лопатки, которые они столь остро вытачивают брусками, что в краткое время много травы накосить могут.

Болотная трава[208], несколько осоке подобная, (Cyperoides), которую они осенью заготовляют и двоезубным гребнем, из заячьих костей сделанным, так, как лен мягко вычесывают, употребляется на следующие потребности. 1) Когда дети родятся, то их, за неимением рубах и пеленок, обвивают ею. 2) Пока дети мараются, то на подъемный клапан, который приделывается назади хоньбов их, кладут сию траву, и когда замочится, переменяют.

3) За неимением чулков, ноги ею увивают столь искусно, что на ноге как чулок плотно держится. 4) Понеже камчатские бабы по умствованию своему большую горячесть детородного уда почитают за причину к большему плодородию, то употребляют сию траву для согревания оного уда, особливое же ее употребление во время течения крови. 5) Раздувают в ней огонь вместо уголья.

6) В великие праздники обвязывают ею свои головы и болванов своих вместо венков и ошейников. 7) Когда приносят жертву или убьют какого зверя, то за мясо зверю дают травяной венок, чтоб не сердился и не жаловался своим сродникам. То ж делывали преж сего над головами своих неприятелей, в том числе и россиян: накладывали на них травяные венки и, поворожа над ними по своему обыкновению, втыкали головы на колье. Сия трава от казаков тоншич и мятая трава, от большерецких камчадалов егей, а по Камчатке-реке иимт называется.

Главнейшая в экономии их вещь – кропива, для того что не родится там ни пеньки, ни поскони, а без сетей для ловления рыбы, которая вместо хлеба употребляется, пробыть не можно. Они рвут ее осенью в сентябре или в августе и, связав пучками, сушат под своими балаганами. Потом как рыбная ловля отойдет, и ягодами, и кореньем запасутся довольно, то за крапиву принимаются. Разрезывают ее надвое, кожу обдирают зубами весьма искусно и, разбив палками на жилочки, вытрясают кострику; после того сучат на ладони и мотают на мотовила. Несученые нитки употребляют на шитье, а сученые на рыбные сети, которые, однако ж, не прослуживают и лета, не столько для всегдашнего употребления, сколько для худого приуготовления, что они крапивы не мочат и не варят пряжи.

К лекарственным травам принадлежат нижеследующие: кайлун-трава[209], которая растет на болотных местах около Большой реки. Жители декокт[210] сей травы употребляют от чирьев, чтоб разгнаивались скорее. По мнению камчатскому, производит она и пот и выгоняет изнутри все ядовитое.

Чагбан (Dryas Linn.)[211] растет изобильно по всей Камчатке, а декокт его от опухоли и ломоты в ногах употребляется.

Катанагч (Andromeda foliis ouatis venofis Gmel. Sib.). по-российски пьяная трава[212] на Камчатке не столь сильна, как в других местах Сибири. Декокт ее пьют камчадалы для излечения французской болезни, однако без пользы.

Дуб морской[213] (Quercus marina Cluf. et. Lob. ic.) – трава, которая выбрасывается из моря, вареная со сладкою травою от поноса пользует; а морская малина[214], намелко истертая, для скорейшего разрешения от бремени при родинах употребительна. Есть еще морская трава (Species fuci) яханга [215], которая около Лопатки выметывается из моря, и видом походит на усы китовые. Оную траву курилы мочат в студеной воде и пьют от великого реза.

Омег (Cicuta Auct.)[216] растет около рек и близ моря по всей Камчатке. Сия трава особливое их лекарство от того, когда спину заломит тогда натапливают они юрту жарко, как можно, чтоб скорее вспотеть больному, потом трут спину омегом, наблюдая притом со всякою осторожностию, чтоб не коснуться до поясницы, ибо от того скорее смерть последует. Впрочем, от объявленного трения получают облегчение.

Еще надлежит упомянуть о корне згате (Anemonoides et Raminculus), а по-российски лютике[217], которого действие и употребление не токмо камчадалам, но корякам, юкагирям и чукчам небезызвестно[218]. Все объявленные народы толченым корнем лютика намазывают стрелы свои, чтоб раны их неизлечимы были неприятелем; и сие самая истинна, что раны от такой стрелы тотчас синеют, и все вкруг оной пухнет, а по прошествии двух дней, всеконечно, и смерть последует, если не будет употреблено надлежащей осторожности, которая в одном том состоит, чтоб яд из раны высосать.