Граф очень любил воевать, но еще больше ему нравились праздники и отдых после битв.

В Сен-Жан-д’Анжели он снискал великую любовь горожан, особенно дам и девиц, ибо, едва приехав сюда, он, как и в Бордо, задавал бесчисленные празднества и балы, находя себе приверженцев там, где несколько дней тому назад имел врагов.

Он возил с собой в обозе целую сокровищницу награбленных драгоценностей, щедро одаряя ими жительниц Сен-Жан-д’Анжели; это во многом способствовало тому, что в душах женской половины населения он оставил по себе очень приятные воспоминания: все дамы уверяли, будто невозможно найти другого сеньора, кто так благородно гарцевал бы на коне для парадных выездов.

Наконец после череды балов, обедов и ужинов граф построил своих солдат, заставил мэра и жителей города вновь принести ему данную уже однажды присягу в верности и отправился в Бордо.

Прибыв в город, он дал отдых солдатам, слугам и прочему люду, щедро вознаградив всех за добрую службу.

Потом, через несколько дней, он сел на корабль и отплыл в Англию, не заехав предварительно к Эдуарду, чтобы доложить об удачном походе.

Теперь мы ненадолго покинем Францию и посмотрим, что происходит в Шотландии, ибо мы приближаемся к концу нашей книги и события приводят нас на родину Роберта Брюса.

Итак, перед тем как отправиться в Кале, граф Дерби ненадолго задержался в Англии.

В письмах, получаемых им от Эдуарда III, содержались просьбы короля проследить за тем, что происходит в Лондоне, и убедиться, следует ли верить в скорое вторжение шотландцев: слухи о нем дошли до короля; он сам предчувствовал его, слушая гонцов от королевы Филиппы.

Сразу же заметим, что Шотландия находилась в очень жалком положении.

Вальтер Скотт по этому поводу пишет следующее:

«В ту эпоху, когда все вопросы решались в пользу самой крепкой руки и самого длинного меча, в законах уже нельзя было найти ни спасения, ни защиты. Люди перестали возделывать землю, потому что, судя по всему, человек, засеявший поле, не мог рассчитывать собрать урожай. При подобном варварском укладе жизни сохранилось мало религиозных чувств, а народ настолько свыкся с несправедливыми и кровавыми деяниями, что все законы человечности и милосердия бессовестно попирались. В лесах находили несчастных, умерших от голода вместе со своими домочадцами; страна так обезлюдела и одичала, что пугливые лани выходили из лесов, приближаясь к городам и жилищам людей. Целые семьи были вынуждены кормиться травой, а находились и такие люди, что, как рассказывают, употребляли более страшную пищу — плоть себе подобных. Один несчастный ставил капканы, в которые попадали, словно дикие звери, человеческие создания, и поедал их. Этого людоеда звали Кристиан Крючник (он применял для своих чудовищных капканов крюки или скобы).

Среди всех этих ужасов шотландские и английские рыцари, когда между ними воцарялось недолгое перемирие, заменяли битвы турнирами и прочими конными упражнениями, — продолжает романист-историк. — Цель этих игр заключалась не в том, чтобы биться всерьез, а в том, чтобы выяснить, кто лучше владеет оружием. Вместо того чтобы состязаться в ловкости, стремясь прыгнуть выше всех, или оспаривать приз в беге и скачках, дворяне, согласно моде тех времен, сходились в поединке, то есть, облачившись в боевые доспехи и вооружившись длинными копьями, набрасывались друг на друга до тех пор, пока один из них не оказывался выбитым из седла и сброшенным на землю. Иногда они сражались пешими, используя меч или боевой топор, и, хотя это были всего лишь игры, в которых руководствовались куртуазностью, можно было видеть, как в этих никчемных схватках погибало много бойцов, словно сражались они на поле настоящей брани».

Когда граф Дерби прибыл в Лондон, он застал перемирие, по крайней мере его видимость, между двумя государствами.

Граф, доложив о своем походе королеве, приехал в Берик, где объявил, что будет устроен большой турнир, на который он пригласит всех шотландских рыцарей, кои изъявят желание сразиться.

В ту эпоху в Шотландии было немало храбрецов, что никогда не отказывались от битв и турниров.

В тот же день, когда он объявил о турнире, граф Дерби послал в Шотландию шпионов; ведь время, что шотландские рыцари проведут на турнире, они не смогут потратить на приготовление к задуманному вторжению, а он, граф Дерби, успеет предупредить Эдуарда, если оно будет предпринято.

Шпионы вернулись.

— Ваша светлость, есть полная уверенность, что это вторжение произойдет, — сообщили они графу.

— И кто будет им руководить?

— Король Давид Брюс собственной персоной.

— Кто еще командует его армией?

— Александр Рамсей, Уильям Дуглас и кавалер Лидсдейл.

— Приедут ли эти рыцари на турнир?

— Да, ваша светлость.

Граф, вместо того чтобы предупредить Эдуарда, чье пребывание во Франции было столь выгодно для успеха его замыслов, велел известить обо всем королеву, дабы те из рыцарей короля, кто остался в Англии, были готовы отразить вторжение шотландцев, и стал ждать турнира.

Приехали участники его.

Граф принял их с почестями, подобающими их высокому положению, и, обратившись к Рамсею, спросил:

— Не будет ли вам угодно сказать, с каким оружием должны сражаться рыцари?

— С металлическими щитами, — ответил Рамсей.

— Нет, нет, — возразил граф, — слишком невелика будет честь, приобретенная в подобном поединке. Давайте лучше пользоваться легкими доспехами, которые мы надеваем в дни битвы.

— И, если вы не возражаете, в шелковых куртках, — предложил Александр Рамсей.

Решено было облачиться в легкие доспехи.

И настал день турнира.

В числе главных рыцарей, внесенных в список участников, со стороны шотландцев значились Грэхэм, Дуглас, Рамсей и Лидсдейл.

Со стороны англичан — граф Дерби и барон Талбот.

Каждый из них знал, что ему предстоит сражаться с настоящим врагом, ведь граф Дерби раскрыл им замыслы Шотландии и даже сказал Талботу:

— Барон, неужели вы удовольствуетесь вашими легкими доспехами?

— Да, — ответил барон.

— Прекрасно! Но если вы мне доверяете, то послушайте мой совет: наденьте вторые латы хотя бы на грудь.

— Почему?

— Потому что, раз мы разгадали в наших противниках серьезных врагов, они не пощадят нас; и им тоже должно быть хорошо известно, что мы им вовсе не друзья, а король Англии слишком нуждается в отважных рыцарях, чтобы я дозволил вам без повода подвергать себя опасности.

— Благодарю за совет, ваша светлость, я последую ему.

Мы описываем этот турнир во всех подробностях только потому, что он был одним из самых кровавых и вместе с тем самых прекрасных турниров той эпохи.