рабочих и на рабочих в противовес руководителям заводов и партийным лидерам. В течение марта и апреля и до настоящего времени все средства пропаганды – пресса, радио, народные воззвания – были направлены на реорганизацию, очищение и оживление партийной организации.

К 17 мая, как объявила «Московская правда», 55 % членов 54 000 первичных организаций, разбросанных по всему Советскому Союзу, были избраны впервые. К 20 мая утверждалось, что сменилось от 56 до 62 % всей партийной организации, охватывающей десятки тысяч партийных организаций, что «партия перестраивается», что «партия становится ближе к массам». И все это ради того, чтобы «выборы не проходили сами собой».

В этот период руководство партии также совершило определенные шаги навстречу крестьянам. Правительственная пресса постоянно критиковала местных партийных лидеров, которые якобы притесняли колхозных крестьян. Против местных чиновников начинались уголовные преследования по обвинению в недобросовестном ведении последними сельскохозяйственных дел. Налоги в натуральной форме перечислялись в сельскохозяйственные коллективы и, таким образом, поступали отдельным крестьянам. Все это имело признаки политической борьбы за голоса крестьян.

Сопутствующий промышленный кризис

Одновременно с этими политическими событиями возникли экономические условия, обескураживающие правительство страны. Бюрократия несет ответственность за расходование миллиардов капиталовложений на разработку и строительство грандиозных промышленных предприятий. Давалось множество обещаний массам о разного рода улучшениях и преимуществах в обмен на жертвы, которые просили принести пролетариат. Нельзя не отметить большие достижения, но к 1937 году стало очевидно, что эта «машина» местами поскрипывает, а во многих местах и вовсе движется с трудом. Промышленность, казалось, не может функционировать на базе бескорыстного труда так хорошо, как предполагалось, а различные гениальные хитрости для стимулирования производства привели лишь к спорадическим успехам, и наблюдалось много признаков недовольства масс.

Промышленное производство в 1936 году соответствовало плану и значительно превысило показатели 1935 года; однако создавалось впечатление, что пик уже более или менее достигнут и что в 1937 году существует опасность спада. По сообщениям прессы, в низших слоях трудящихся растет недовольство в отношении стахановцев. Эта система, очевидно, работала не так, как ожидалось. Проблемы, связанные с заработной платой и рабочей силой, были серьезными. Политическая активность в промышленности, мотивированная мартовской речью Сталина, лишь усугубила ситуацию. Газеты были полны обвинений и всевозможных нападок на отдельных лиц, руководителей предприятий, директоров и т. д., и это касалось всех отраслей промышленности.

Вышеназванный спад в плановом развитии экономики усугублялся еще одним фактом. Угроза войны потребовала увеличения бюджетных ассигнований на 1935 и 1936 годы соответственно в 15 или 20 раз по сравнению с бюджетом 1931 года. Это тяжелая нагрузка на промышленную программу. Многие отрасли промышленности были перенаправлены на военные нужды. Заводы по выпуску сельскохозяйственных машин, фабрики, сталелитейные заводы и т. п. были переключены на производство танков, самолетов, боеприпасов и т. п. Это тоже замедлило реализацию благ, обещанных пролетариату «сильными мира сего».

Все это в итоге вылилось в трагедию Красной армии. Партия власти, то есть правительство, столкнулась с рядом серьезных угроз: 1) вероятность внутренних контрреволюционных заговоров и покушений; 2) вероятность контрреволюционных заговоров с Японией, Германией и внешними врагами; 3) вероятность того, что троцкисты заразят семенами восстания все общество; 4) риск оказаться неспособным взять под контроль электорат на предстоящих выборах; 5) вероятность серьезного спада промышленного производства как в тяжелой, так и в легкой промышленности, а также, в той или иной степени, промышленной дезорганизации.

Учитывая эти условия, представляется естественным и вероятным, что власти предержащие, представляющие собой группу влиятельных личностей, должны направить все свои силы на укрепление своего положения. Принцип самосохранения требует, чтобы они это сделали. Ничто так не укрепляет политическую партию у власти, как страх перед внешней войной и возможным вторжением.

Армия и партия

Конечно же, неоспоримо и то, что источником наибольшей слабости, а также наибольшей силы этого правительства является Красная армия. Это единственный фактор в уравнении, который может очень быстро свергнуть и уничтожить правительство. Военные наблюдатели здесь практически единодушны в своем убеждении, что, с точки зрения живой силы и офицерского состава, это просто великолепная организация. При подготовке и отборе офицеров применяются самые сложные проверки – на физическую силу, крепость нервов и интеллект. Справедливо предположить, что в таких условиях в армии сформировался офицерский класс, хорошо осознающий собственное превосходство. За последние два года это проявилось в воинских званиях, знаках отличия, орденах, украшениях мундиров и тому подобном. Хотя дисциплина в армии и ее техническое оснащение первоклассные, никто лучше этих офицеров не знает, что значит, когда Красная армия лишь «одета и ей некуда идти», если ее не поддержит производство в тылу. Сообщается, что у армии много недовольства и критики в адрес предполагаемой неэффективности политических руководителей промышленности и их неспособности выполнять обязательства по поставкам.

Получается, что на фоне прочих угрожающих ситуаций члены правительства столкнулись еще и с возможной нелояльностью в самой армии. Неудивительно, что для того, чтобы раз и навсегда дать всем понять, что армия – это творение политической бюрократии, а не ее хозяин, все делалось быстро и безжалостно. Обвинение в причастности армейских генералов к возможному вторжению Германии означало мобилизацию народа на поддержку правительства.

Отсутствие фактов о заговоре Красной армии

В настоящее время нет и вряд ли будут доступны факты, которые позволили бы утверждать, что именно произошло и в чем заключалось «преступление» вышеназванных высших офицеров Красной армии. Мнение должно основываться на четких выводах из известных фактов, а таковых немного. Сообщения местной прессы не содержат ничего, кроме предположений. То же самое относится и к манифесту Ворошилова. Практически все, что было сказано, – это позиция правительства, т. е. что эти люди виновны в измене Красной армии, что они вступили в сговор с Германией с целью свержения правительства, они признали свою вину, что их судил «цвет» Красной армии – их сверстники и коллеги – и что доказательства их вины были представлены суду представителям всех военных округов Советского Союза. То, что такая конференция действительно состоялась и что очень большое число офицеров присутствовало в то время здесь, в Москве, подтверждают иностранные военные наблюдатели, видевшие многих офицеров Красной армии, с которыми они ранее встречались в различных частях Советского Союза.

Выводы из известных фактов

Учитывая характер обвиняемых, их длительный срок службы, их признанные отличия в своей профессии, их многолетнюю преданность делу коммунизма, вряд ли можно поверить, что их братья-офицеры – Ворошилов, Егоров, Буденный, Блюхер и многие другие командующие войсками округа – должны были согласиться на их казнь, если бы не были убеждены, что эти люди виновны в каком-то преступлении[43]. В дипломатическом корпусе принято считать, что обвиняемый должен