слеплен и насколько много готов трудиться, чтобы стать в деревне своим.

Женская половина рассматривала как на предполагаемую жену для своих сыновей, мужская — как на объект внимания на продолжительные отношения.

Всё–таки стремились создавать семью с обоюдной симпатией друг к другу.

Для одних она могла подойти по трудолюбию и спокойному нраву, а для других меркой была ещё и красивая внешность.

Мужчины всегда оценивают женщину сначала по ногам, а потом их взгляд поднимается вверх, и только тогда они оценивают лицо, которое занимает всё равно в осмотре значимый критерий.

Ног под платьем у девушек не видно, а вот комплекцию и лицо мужчины рассматривали очень внимательно.

И как–то раз, за завтраком, Иван огорошил её словами:

— Поговаривают, что Демьян к тебе хочет свататься. Так я против.

— Это почему? — удивилась она.

— Он вдовец. У него трое детей, а жена умерла от простуды. Значит, не смог уберечь её. А тебе нужен тот, кто будет беречь тебя и не взваливать на тебя много работы, — озвучил он своё решение и серьезно посмотрел на неё.

— Так я боюсь, тогда останусь старой девой, — рассмеялась Оливия. — Где таких сыщешь?

— Так Олег — наш кузнец. Он вон как заботится о своей сестрёнке и матери. Вот ему я не откажу, если посватается, — не меняя своей серьёзности на лице, он огласил свой приговор. — Ну, я пошёл.

— Ну, Иван! Огорошил, так огорошил! Вот и сваха нашлась. А я этого Олега один раз видела. И Ольга, по–моему, по нему сохнет. Не хочу быть разлучницей, — проговорила она, поглядывая на Марью. — Вижу, ты с братом согласна.

— Согласна. Зачем нам старик. Ему сотня лет, а ты молодая, и тебе нужен молодой жених, — выдала дочь, продолжая завтракать.

—И откуда вы всё знаете? — удивилась она.

Оливии ничего не оставалось делать, как поддеть ложкой кашу и отправить в рот.

Она даже и не знала, что делать ей в этой ситуации? Иван на полном серьёзе отнесся к её замужеству.

И, самое главное, взял ответственность на себя в этом вопросе, как единственный мужчина в доме.

И если пойти наперекор, то это может внести разлад в семью, а ей этого не хотелось.

— Что переживать? Ещё сватов на пороге не видела. И Демьяна я плохо знаю, вот и будем говорить про то, что надо получше узнать человека. Приглядеться к нему. Замуж меня никто же не гонит, и мы пока справляемся без мужика, — подумав об этой ситуации, она решила и для себя этот вопрос.

Но только девичье сердечко тоскует по твёрдому плечу, к которому охота прижаться и ощутить нежность и защиту.

Ощутить запах родного тела, теплоту рук и забыть обо всём в его объятиях, услышать стук сердца и губы на своих устах, ощущать тёплое дыхание на шее и всепоглощающую любовь.

Только где он? Единственный, которому она бы доверила свою любовь и жизнь?

— Пока на горизонте тихо, — грустно вздохнула Оливия и стал убирать со стола.

— Хозяйка, я сам всё сделаю, — послышался голос Добрыни. — А единственного — найдёшь, и любовь найдёшь.

И он магией подхватил уже чистые тарелки и перебазировал их на полки.

Сегодня опять за окном моросило, и Оливия решила заняться делами: просмотреть продукты и определиться, что можно уже сейчас закупить.

Урожай овощей обещал быть обильным, муку и крупу должны подвезти после распределения, за лён отдадут деньгами. Вроде всё не так и плохо складывается у них в новом месте.

Засоленные огурцы и помидоры томятся в рассоле в небольших кадушках, сушёные ягоды и грибы висят в льняных мешочках, солёные грибочки в бочоночках стоят дружным рядком в леднике.

— А за ягоды и грибы спасибо Марье сказать надо. В основном она по лесу ходила, — и Оливия с нежностью обняла дочь.

— Что ты, мама! Я для всех старалась, — засмущалась та.

— Хозяюшка ты наша!

— Мам, а когда я выйду замуж, у меня в доме будет домовой? — подняв глаза на Оливию, она задала вопрос, который девочку волновал давно, а потом перевела взгляд на Добрыню.

Она даже растерялась от такого вопроса. Если рассуждать, домовой есть в каждом доме, а почему они спят и не просыпаются — это уже интересный вопрос.

И они остановили свои взгляды на Хозяине дома.

—Давным–давно этот мир был магическим. Много существ заселяли эту землю. Общались и дружили между собой, — начал свой рассказ он, уютно примостившись на лавке. Сложив руки на животе, Хозяин устремил свой взгляд в пространство, будто проживая то время. — Создатель нас породил, наделил магией и привязал к существам. Мы были рядом всегда. Помогали друг другу по хозяйству, присматривали за детьми, оберегали хозяйское добро. И всегда были там, где был человек, давший нам имя. Но мы созданы делать только добро. Можем, конечно, напугать воришку, спрятать вещи так, что никто не найдёт. Пошалить можем немного…. Только в одно время что–то стало меняться в пространстве, и в магии. Люди стали раздражительнее, мстительнее, злее. В домах зазвучали ругань, упрёки, слёзы. Только потом мы поняли, что кто–то решил с магией поэкспериментировать. Вот тогда и полилась уже отрицательная эманация в пространство. И существа захотели, чтобы мы вредили другим людям. Мы сопротивлялись приказам, ведь это означало идти во вред своей сути. А кто не мог противиться и поддавался уговорам, тот погибал. И тогда сама природа разорвала связь с существом и привязала нас к дому. Там, где раньше я жил, уже не было мира и покоя. И я уснул, как и многие из нас. Слишком чуждая энергетика влияла на нас и ослабляла. Что было потом, мне неизвестно. Магия Оливии достучалась до меня, вырывая из вечного сна. Я не знаю, будет ли в твоём доме хозяин. Возможно, он спит, а возможно, его там и нет.

— А если будет? Ты его сможешь разбудить? — тихо спросила Марья.

— Обещать не буду, но посмотрим. Время ещё есть, — и он ласково посмотрел на девочку.

Оливия прижала её к себе и подумала, что время—то летит, и не догонишь его. Вроде встал утром, повертелся по делам — глядь, а уже ночь на дворе!

И только в постели осознаёшь: прошёл день плодотворно или пробегал его в суматохе.

«А годы летят, наши годы, как птицы летят, и некогда нам оглянуться