Эльф с удивлением уставился на эти древние письмена.

— Это же язык волшебников с острова Рвн! — воскликнул он.

У Гвилли захватило дух от осознания, что перед ним — волшебная вещь.

Араван задумался, мучительно стараясь вспомнить давно забытый им язык, и наконец перевел: «Адон, помоги — меня для высшей цели сбереги».

Гвилли как прорвало:

— Пока Урус был погребен подо льдом, сосуд светился. Как только мы его освободили, он потух, и совершенно понятно почему: эта вещь — волшебная, так же как твой синий камень и мечи, предупреждающие об опасности, как кольца, которые делают тебя невидимым, непобедимым или быстрым, словно ветер…

Араван нетерпеливо прервал баккана:

— Во-первых, сосуд погас, когда я до него дотронулся, а не сразу после того, как Уруса достали из-подо льда. Во-вторых, я никогда не слышал о волшебных кольцах — это что-то из области сказок. Но в одном я с тобой согласен: эта вещь — особенная. — Подумав, Араван прибавил: — Хотел бы я знать, где он ее достал!

— Ну, это-то яснее ясного, — отозвался Гвилли. — Пэталь писала, что Урус нашел этот сосуд в монастыре. Я не понимаю другого: почему сердце Уруса еле бьется, а Стоук между тем смог громким воем позвать на помощь?

Араван только головой покачал:

— Я тоже могу только гадать о причинах этих недоступных моему пониманию загадок. Возможно, дело в том, что Стоук, в отличие от Уруса, является животным, причем животным опасным и хищным, а животные, как известно, обладают большим запасом сил и жизнеспособностью, нежели существа разумные. Возможно также, что Урус просто спит, а когда пробудится, я, так же как и ты, не знаю. А может, он слишком сильно пострадал от многовекового ледяного плена — хотя никаких особенных признаков этого я не вижу.

И словно в подтверждение слов эльфа, Урус в очередной раз тяжело вздохнул.

Дорога теперь поднималась вверх, теряясь где-то на самой вершине Глетчера. Взгляды и помыслы друзей были устремлены вперед и только вперед; наконец Гвилли молча показал на скалистую площадку, где темными громадами возвышались какие-то постройки и колокольня: они достигли стен монастыря.

Однако Гвилли вдруг помрачнел и произнес:

— Слушай, Араван, мне сейчас вот что в голову пришло: а если рюкки, хлоки и валги понесли Стоука сюда? Что если они уже здесь?

Эльф вздрогнул, затем с надеждой посмотрел на восток:

— Скоро взойдет солнце. Но нам все равно надо быть начеку. Ты побудь с Урусом, а я пойду на разведку.

— Нет, Араван, — уверенно и без всякого страха возразил Гвилли. — Пойду я. Если что случится, от меня Урусу не будет никакой пользы, а ты сможешь позаботиться о нем. К тому же я маленький и верткий, мне лете оставаться незамеченным.

— Но ты даже не сможешь защитить себя, ведь твоя рука… — попытался урезонить его эльф, но, взглянув на решительное лицо ваэрлинга, смолк, согласившись с его доводами, снял с шеи амулет и передал его Гвилли. — Возьми его с собой. Удачи тебе. Не рискуй понапрасну и помни: камень не всегда предупреждает об опасности.

Сердце Гвилли отчаянно колотилось, но он изо всех сил старался не выдать своего волнения. Через несколько мгновений он уже исчез из виду, затерявшись между скал.

Поначалу все шло гладко, но неожиданно баккан оказался на площадке из голого камня, на которой не могло остаться никаких следов. Гвилли постоял несколько минут в растерянности, а потом принялся осматривать снег вокруг площадки. Обойдя ее по периметру, он, однако, ничего не обнаружил: снег был девственно чист. Возможно, сильный ветер, дувший с вершины ледника, был тому причиной, ведь он мог замести следы.

Пригибаясь пониже, Гвилли короткими перебежками подобрался вплотную к стене, которой был обнесен монастырь и примыкавшие к нему постройки. Снег здесь тоже казался нетронутым, однако отсутствие следов могло быть вызвано сильным ветром. Гвилли припал к холодным доскам ворот. Через щель в старом дереве Гвилли увидел темный пустынный двор, церковь и чуть дальше — колокольню. Казалось, все спокойно, — да и камень Аравана вроде нисколько не потеплел. Интересно, каким он будет, когда нагреется? Может быть, Гвилли просто не заметил… Внезапно баккана охватил ужас: ворота были заперты изнутри. Эта поперечная балка могла означать только одно: в монастыре кто-то был. Опрометью Гвилли кинулся назад. Через несколько минут он уже стоял рядом с Араваном и, захлебываясь от волнения, рассказывал ему о случившемся.

Эльф внимательно выслушал ваэрлинга.

— Успокойся, Гвилли, ведь возможно и другое объяснение: ворота закрыла Риата.

Гвилли отчаянно замотал головой:

— Нет-нет, в дневнике говорится, что, когда Пэталь и ее друзья покинули монастырь, двери оставались распахнутыми настежь. Риата не стала бы запирать ворота изнутри, ведь потом ей пришлось бы перелезать через стену, а это не так-то просто!

Араван на некоторое время погрузился в раздумья. В наступившей тишине особенно явственно прозвучал вздох Уруса.

Наконец Араван встрепенулся и взглянул на восток. Горизонт посветлел: приближался рассвет.

— Вперед, мой друг! — решительно произнес эльф. — Скоро взойдет солнце, и рюпты не смогут причинить нам никакого вреда. Медлить нельзя: Уруса нужно как можно скорее согреть.

Араван накинул на плечи ремень и из последних сил потянул волокушу в гору. Гвилли последовал за ним.

Последний отрезок пути был легче, ведь он пролегал по относительно пологой площадке, однако, несмотря на это, Араван и Гвилли были вконец измучены тяжелой дорогой. Теперь перед ними темной громадой возвышался монастырь, и неизвестно было, что ожидает друзей за его суровыми стенами.

Гвилли только успел закрепить крюком на деревянных воротах веревку, при помощи которой Араван должен был проникнуть во двор, как послышался скрежет металла и над крепостной стеной силуэтом обозначился арбалет, наведенный прямо на них, и строгай мужской голос произнес:

— Кто здесь?

Араван немедленно откликнулся:

— Друзья!

— Друзья, говорите? — недоверчиво отозвался голос. — Что же вы тогда прячетесь в тени, как рутха, и зачем здесь этот ребенок?

— Я варорец! — возмутился Гвилли.

— Мы не рутха, — поспешил добавить Араван, — И наш друг при смерти: ему срочно необходимо оказать помощь.

— А это мы увидим, когда взойдет солнце. Ждать недолго! — произнес голос мрачно. Арбалет так и остался на своем месте.

Не успел он проговорить эти слова, как солнце вышло из-за горизонта и озарило друзей своим спасительным светом. Арбалет исчез, по ту сторону ворот послышались шаги, ворота распахнулись, и перед ними возник старик с седой бородой, одетый в рясу из грубой коричневой ткани. Он жестом пригласил путников войти и, будто оправдываясь, сказал: