– Я не люблю тебя.

– Надя!

– О нет, пожалуйста, не продолжай... – Она махнула рукой и быстрым шагом пошла от него прочь.

Егор стоял и смотрел ей вслед – Надя это чувствовала затылком, спиной. Она знала его наизусть. И даже не глядя, все равно видела его – как он стоит, опустив руки, хмурится, как исподлобья смотрит ей вслед.

Прежде чем свернуть за угол, Надя оглянулась. Так и есть... Та же поза, то же выражение лица, как она и предполагала. Егор хмуро и исподлобья смотрел ей вслед...

Дома она швырнула сумочку в угол, бросила плащ на стул и принялась ходить по комнате – взад-вперед, раздраженно сцепив руки перед собой.

«Райка... Можно было сразу догадаться, что в этом деле замешана Райка. Старая сводня... У самой муж алкоголик, так ей неймется и другим подругам жизнь испортить! Задурила Лильке голову, заставила ее обратить на Егора внимание, придумала историю про этот холодильник... Ничего лучше не могла придумать! Хотя вполне в ее духе... Нет, может быть, Лильке действительно надо было передвинуть мебель, и она так, небрежно, упомянула в разговоре, что ей некому помочь. А Райка и рада стараться, раздула все до размеров вселенской трагедии – «Ах, Егорушка, только ты можешь помочь нашей Лиле...» Так мало того! Подслушала мой разговор с Леоном и донесла о нем Альбине. Алька едва не умерла! Нет, Райка – просто чудовище...» Надя стала вспоминать, в чем еще была виновата Раиса Колесова, и получился довольно длинный список прегрешений.

* * *

– А-а, Наденька...

Дверь открыла Светлана Петровна, Райкина мать, – женщина могучих форм, с гипертрофированным пучком на макушке (так называемая «бабетта», ностальгия по шестидесятым) и безумными круглыми глазами.

– Добрый вечер, Светлана Петровна. А Рая дома? – скороговоркой произнесла Надя.

– Дома, дома. Где ж ей еще быть? На кухне картошку жарит, – Светлана Петровна посторонилась, пропуская Надю в прихожую. – Господи, Надюшка, какая ж ты худенькая – прямо страшно!

– Я вовсе не худенькая – у меня сорок шестой размер, – справедливости ради заметила Надя. – А вот у Лили Лосевой, между прочим, – сорок второй...

– Ой, ну да, Лилечка наша – чистый концлагерь... – вздохнула Светлана Петровна. – Сорок второй! Не больна ли она чем?

– Что вы – здоровее всех! – с досадой произнесла Надя.

В этот момент в прихожую из комнаты выскочили Ярослав и Владимир, девяти и семи лет соответственно. Оба они были копиями Гены Колесова. В руках – пластмассовые пистолеты, смотрят нагло и агрессивно.

– Кто пришел? – строго спросил старший, Ярослав.

– Тетя Надя пришла, не видишь, что ли... Вова, Славик, что надо сделать, когда гости в дом приходят?

Ярослав и Владимир одновременно подняли пистолеты и прицелились. Бабушкин вопрос они проигнорировали.

– Здороваться надо, вот что! – с досадой произнесла Светлана Петровна, после небольшой напряженной паузы.

– Слава, Вова, добрый вечер! – криво улыбнулась Надя и, на всякий случай, загородилась рукой.

– Беда с этими мальчишками, – пожаловалась Райкина мать. – Я с ними уже не справляюсь... И что из них вырастет?

– Раз, два, три... пли! – скороговоркой пробормотал младший, и в Надю полетели пластмассовые разноцветные шарики. Один попал Наде в лоб – удар получился довольно чувствительный.

– Да что ж вы делаете, ироды! – завопила привычно Светлана Петровна. – Да я вас сейчас... Где ремень? Ну-ка, где ремень?!

Надя не стала дожидаться продолжения воспитательного момента и скользнула на кухню, плотно прикрыв за собой дверь.

– А, Надежда... – рассеянно произнесла Рая. – А я-то думаю, кто там пришел...

На Рае был атласный лиловый халат до пола, малиновые волосы по-домашнему растрепаны. Картошку Рая уже почистила, порезала и теперь сыпала на сковородку с оглушительно шкворчащим салом. Генеалогическое древо семьи Колесовых – по женской линии – уходило корнями в Запорожскую Сечь.

– Да, это я решила к тебе заглянуть, – сказала Надя. Прежний запал куда-то исчез – после встречи с Райкиной мамой и Райкиными детьми.

– Случилось чего? – лениво спросила Рая.

«Убила бы тебя...» – устало подумала Надя.

– Ну, как сказать...

– Я слышала, ты с Альбинкой помирилась... Выписали ее?

– Давно уже! Зато теперь я с Лилей поссорилась. Наверное, навсегда.

– Помиритесь еще сто раз... Дай-ка лопаточку деревянную – вон там, возле тебя, на столе лежит...

Надя протянула Рае лопаточку, и та принялась энергично перемешивать картошку на сковороде. Трещало, взрывалось и лопалось на сковороде сало, летели брызги, от которых Рая ловко уклонялась, невыносимо пахло жареной картошкой. Надя никогда не ела ничего такого, потому что ее желудок почему-то протестовал против жирной пищи, но сейчас она, словно завороженная, сидела и смотрела на плиту, у которой колдовала Рая...

– Так что ты говоришь? С Лилькой вы поссорились? А из-за чего?

– Рая, я все знаю, – мужественно произнесла Надя.

– Чего ты знаешь? – посмотрела на нее через плечо Рая. Круглые темные глаза непроницаемы и бездонны.

– Что год назад именно с ней у Егора был роман.

– И вы с Лилькой из-за этого поссорились... – вздохнула Рая, вся в облаке пара и блестящих брызг, лилово-малиновая, атласная – словно какое-то божество из древних сказаний. Валькирия.

– Ну да! И еще у меня к тебе претензии...

– Шелестова, ты послушай саму себя, – перебила ее Рая. – Ну что ты такое говоришь! Ты поссорилась с Лилькой, потому что чего-то там такое, год назад... Да это курам на смех! Год назад! Ты бы еще вспомнила, как она в песочнице у тебя ведерко отняла.

– Райка, ты что, нарочно притворяешься? – возмутилась Надя. – Отнятое ведерко и отнятый муж – две совершенно несоизмеримых величины!

– Умная ты слишком, Надя, – покачала головой Рая. – И в этом твоя беда. Так вот что я тебе скажу – во всем только ты виновата. Надо было следить за своим мужиком! И нечего теперь на Лильку обижаться... Тем более ты сама хороша – на Альбинкиного мужа глаз положила. Я тебя не понимаю – и что ты в том Леонтии нашла? Он же придурковатый какой-то! Конечно, он композитор, и все такое...

– Я с Леоном не спала! Я мужественно боролась со своим чувством, я дала Альке слово... Господи, Колесова, я ж тебе совсем о другом хочу сказать! – в отчаянии закричала Надя. – Это ведь все твоих рук дело! Ты придумала историю о холодильнике, который якобы надо передвинуть...

– Рая, дети голодные! – засунула голову в дверь Светлана Петровна. – Скоро ужин?

– Сейчас, мама, пять минут... Какой еще холодильник, Шелестова? – мрачно произнесла Рая, орудуя лопаткой.