Артур отметил, что, хотя они уплыли достаточно далеко, местность не выглядела пустынной. Они миновали островок с возвышающимися на сваях домиками небольшого селения, на повороте ручья увидели сидевшего в узкой плоскодонке старика, который тащил из воды сеть, полную живых угрей. Потом заметили стоявшего на заливном лугу и опиравшегося на посох пастуха в овчинной накидке; неподалеку паслись овцы, некоторые из них спали на пригретом солнцем холмике.

Милдрэд спросила:

— Сможешь отсюда вернуться в ту протоку, где мы оставили своих спутников? А, проводник?

И засмеялась каким-то игривым русалочьим смехом, от которого юношу окатило волной жара. Да, его милая была все той же — шаловливой, дерзкой, манящей. Ему захотелось оставить шест, подсесть и обнять ее. Разве не для этого она увлекла его от всех? Но он только покрепче налег на него, разворачивая лодку, причем уверял, что помнит направление, откуда они прибыли, и скоро нагонит остальных. Однако… растерялся, поняв, что свернул не туда, когда, миновав островки с плакучими ветлами, они неожиданно выплыли к насыпи, по которой проходила крепкая гать.

Милдрэд сделала вид, что не заметила его смущения. Стала рассказывать, что это старинная дорога через фенленд, какую мостили еще римляне. И хотя в дождливую пору ее часто заливало водой, при умелом хозяйствовании ее все же удается содержать в хорошем состоянии, да и отходившие от нее многочисленные гати позволяли спокойно перемещаться среди фенленда, ездить от манора к манору, а когда стояла сухая пора, то вполне можно было поохотиться и по мелководью.

— Милдрэд, — прервал ее юноша, — должен сознаться, что я и впрямь негодный проводник в этих болотах…

— В заливных лугах, — поправила девушка.

— Хорошо, пусть так. Но нам все же надо как-то выбираться отсюда. Думаю, будет разумно плыть вдоль этой насыпи, где мы можем кого-то встретить и узнать дорогу.

Милдрэд хмыкнула. Неужели Артур думает, что она не знает путей в фенленде, где провела всю жизнь и где не единожды плавала, изучая окрестности? И юная леди решительно велела ему свернуть в очередной изгиб ручья, уверяя, что так они прибудут в обитель Святой Хильды даже раньше своих спутников.

Лодка двигалась среди зарослей тростника и небольших островков. Грациозные стрекозы опускались поближе к воде, выбирая для посадки цветы мяты. Цветов в этом влажном и солнечном краю было множество — белые, ярко-желтые, нежно-лиловые. В воздухе от них разливалось дивное благоухание.

На фоне блеклого неба, тяжело взмахивая крыльями, пролетела большая цапля. В озерах плавали дикие лебеди, кричали чибисы, рядом в камышах гнездился их молодняк. В фенах находились богатейшие охотничьи угодья, и Милдрэд сказала, что, когда пройдет пора линьки соколов, они обязательно поохотятся тут с птицами. Знакома ли Артуру такая охота? О, тогда ему еще предстоит узнать, какое это азартное и упоительное развлечение!

Казалось, девушка была готова болтать о чем угодно: о соколах, о том, как некогда восставшие тут саксы скрывались от преследования норманнов, а завоеватели не могли их разыскать и порой сами исчезали в фенленде целыми отрядами, их же осадные башни пришлось бросить — те просто увязли в болотах. Потом местные крестьяне разобрали их на постройку своих жилищ. А предводительствовал мятежными саксами предок самой Милдрэд, прославленный Хервард Вейк. Милдрэд ведь рассказывала Артуру о нем?

— Уже не единожды, — улыбнулся юноша.

Он опять спросил, как долго им еще плыть? Признаться, ему не нравилась погода: стояло полное безветрие, неподвижный воздух казался густым и тяжелым, а край неба начинали затягивать тяжелые тучи. И все вокруг — островки, купы ив, окна разлившейся воды — словно дрожало в мареве душного дня. А вокруг лишь пустынные места, полное бездорожье и множество мелких проток, где они петляли и, похоже, окончательно заблудились. Да и ранее встречавшегося жилья больше не наблюдалось. Артуру как-то не верилось, что они вот-вот, как уверяла Милдрэд, окажутся в окрестностях большого женского монастыря.

— Тебе что, так плохо со мной? — Девушка надула губки.

Артур вдруг отметил, что, несмотря на кажущуюся беспечность, она напряжена и даже нервничает. Он не стал ни о чем больше спрашивать, послушно свернув в протоку, на которую она указала.

Стало еще более душно. И тихо. Даже птицы как будто угомонились. Сверху же надвигался мрак, тучи наползали темной бесконечной вереницей, протянувшейся до самого горизонта. Где-то вдали зловеще загрохотало.

Милдрэд по-прежнему оставалась молчаливой, лежала в лодке, покусывая травинку. Позади плоскодонки появлялась среди ряски темная борозда, потом исчезала, когда водоросли медленно сходились. С двух сторон протоки росли большие плакучие ивы, их длинные ветви ниспадали до самой воды, и юноша с девушкой как будто плыли вдоль бесконечного зеленого коридора. И вдруг ветви всколыхнулись под порывом сильного ветра, взлетели, заполоскались, превратившись из зеленых в серебристо-белые. Где-то совсем рядом снова громыхнуло.

Все же Артур отметил, что такое наличие ив указывает на то, что местность тут несколько суше и, возможно, они вскоре куда-то приплывут. Девушка указала рукой на высохшую кривую ветлу в конце протоки.

— Туда! И поскорее, если ты не хочешь промокнуть под дождем.

Артур налег на шест, склонившись под хлещущими по лицу ветками. А когда выплыл… то даже растерялся и едва не упал: конец шеста не коснулся дна. Они выплыли в небольшое и глубокое озеро, посреди которого, будто окруженный полноводным крепостным рвом, высился остров. И там, отражаясь в воде, под замшелыми стволами бузины виднелся уютный, оплетенный зеленью дом с высокой тростниковой кровлей.

— Где это мы? — удивился Артур.

Домик словно сулил им приют среди волновавшихся и гнувшихся на ветру деревьев. Казалось, последний луч солнца под наползавшей тучей горит на его побеленных, оштукатуренных стенах.

— Это охотничий домик моего отца, — улыбнулась Милдрэд. — Он часто приезжает сюда отдохнуть с друзьями, когда охотится на птиц в фенах. И мы сможем переждать тут ненастье.

Юноша внимательно посмотрел на нее, но она невозмутимо приказала ему браться за весла и грести к берегу. Однако даже в ее невозмутимости чувствовалось напряжение. И когда на острове раздался собачий лай и выскочили две лохматые большие собаки, Милдрэд даже перевела дыхание, довольная, что может теперь отвлечься. Она стала звать собак, а затем, выскочив на берег, потрепала их по лохматым загривкам.

Тут из зарослей появился слегка прихрамывающий мужчина с большим тесаком за поясом. Он был крепким и не очень общительным. Молча помог Артуру втащить на бережок лодку, ни о чем не спрашивал, лишь кивнул, когда леди сказала, что они собираются переждать тут грозу.

Артур неспешно прошел в дом, огляделся. Внутри было даже роскошно: чисто выскобленные, без следов копоти бревенчатые стены, мягкие овчины на полу, посередине — очаг с вытяжкой, а рядом с ним — крытый алым сукном столик; в стороне, изголовьем к стене, стояло широкое ложе, застеленное ярким узорчатым одеялом. Артур задержал на нем взгляд, пока Милдрэд громко говорила Тунору — так звали немногословного охранника, — чтобы тот принес им перекусить.