– Да, он убьет ее. Но для рыбака это большая удача – огромный голубой марлин. Он заработает деньги. И, если будет делать это изо дня в день, дети его смогут жить по-другому, и не садиться в эту лодку.

– Да, я понимаю… Понимаю… Но она еще дышит. А старик сидит перед ней и гладит рукой, как ласкают любимую женщину или ребенка. Он так любит ее!?

– Не знаю! Но он умеет делать только это – ловить таких замечательных рыб.

– Неужели он сможет ее убить?

– Он давно уже сделал это…

Но пока еще оставалось мгновение жизни, и они – эти двое оставались на дне лодки, словно замершая картина представала взорам – сильный старик и его прекрасная синяя рыба, которая теперь лишь изредка шевелила гигантскими плавниками и почему-то смотрела на старика тоже с любовью. Смотрела, как будто понимая – ТАК НАДО! И на короткое мгновение непостижимая тайна объединила этих двоих. А солнечные лучи, нежно играя с волнами, освещали бедного старика и его прекрасную рыбу на этом удивительном синем рассвете…

Но лодка становится все меньше и меньше, и, растворившись в океане, исчезает совсем. А они легко оттолкнулись от водной равнины, и только бесконечность гнала их в неизведанные, полные смысла и света дали. И неслись они вслед за ней…

2 января. Теперь он об этом не вспоминал.

– Хочешь в горы? – больше он не боялся стремительного полета, и в безумном порыве упивался им.

– Да, в горы, – с радостью отозвалась она. А гулкое эхо стелилось по заснеженным ущельям, отражалось от ледяных отвесных скал и возвращалось назад. И в этот миг казалось, что кроме них никого нет на всей планете – только эти две точки, две души, две тени. Две фигурки, затерянные в белых снегах или облаках, такие странные и необычные, которым везде было удивительно хорошо, как совсем не бывает в жизни.

– Посмотри вниз. Что это? – вдруг заметила она.

– Люди. Снова люди и их дела.

– Но что они делают на такой высоте?

– Они летают.

– Летают? – не поверила она, – пойдем, посмотрим!

– Да… Они построили трамплин и с него летают, – пояснил он.

– А зачем людям летать?

– Тебе же нравится летать, им тоже.

– Но я могу лететь куда захочу, а они только вниз.

– И все же.

– Вот он поднимается на высоту, потом катится на лыжах и падает вниз! – ужаснулась она.

– Нет, летит вниз, – возразил он.

– Но он может разбиться!

– Может. И он знает об этом.

– Но все равно летит? Тогда почему он просто не покончит с собой там, внизу? Зачем строить эту сложную конструкцию, потом подниматься, падать с нее и, наконец, сворачивать шею?

– Там внизу у него не будет шанса, а здесь есть. Может, и не разобьется.

Она ненадолго задумалась, потом спросила:

– Ему так плохо?

– Ему только тогда хорошо, когда он летит. И пока он летит – ему хорошо.

– А если бы он был уверен, что ничем не рискует, что может летать, как мы, он стал бы это делать?

– Наверное, нет. ЭТОТ нет. Но нашел бы себе что-то другое.

Она уже не слышала его и неотрывно следила за крошечной черной точкой на далеком трамплине:

– Вот он оторвался и не касается спуска. Только ветер в лицо и земля далеко под ногами. Какой бешеный, сумасшедший восторг сияет в его глазах, как будто вся жизнь помещается в этом коротком полете… Ты видишь порыв ветра из-за той горы? Он скоро настигнет, он швырнет его на землю. Хочешь, я помогу ему, и человек не упадет? Он долетит! Он останется жить!

– Какой смысл? Значит, человек разобьется в другой раз, где-нибудь на другой горе, – заметил он.

– Я не понимаю, зачем все это? Через час он окажется в больнице, у него будет переломан позвоночник, у него никогда не будет семьи, не родятся дети. Он не сможет ничего создать, сделать! Зачем он пришел в этот мир, зачем явился сюда?

– Он будет до глубокой старости сидеть в инвалидной коляске и вспоминать, как он летал.

– Летал!… И это все?

– Наверное, это немало…

Мгновения превращались в секунды, часы сменяли дни. Где-то на далеком-далеком востоке сейчас вставало солнце, а на западном побережье было совсем темно, и тогда они устремились наперекор этому движению, чтобы укротить ночь и увидеть все на свете. На этом чудесном свете…

Наступило 3 января…

– Ты обещал показать мне любовь. Что это, и какая она у людей?

– Не знаю.

– Не знаешь? Ты не знаешь? Это великая сказка, неуловимая, но столь желанная мечта каждого, кто является и живет на этом свете. Это то, ради чего они приходят сюда.

– Смешная! Тогда покажи ее мне ты!

А она трепетала всем своим существом от предчувствия или смутного воспоминания. И он, поддавшись ее настроению, волновался тоже.

– Любовь – она везде, я знаю это точно, она в каждом из людей.

– Ну-ну, – снова усмехнулся он.

– Смотри, эти двое. Они сидят в красивом зале, пьют дорогое старое вино. Им приносят замечательные блюда. Они так красивы. Какой неземной аромат ее духов. Наверное, от запаха и вина у этого красивого мужчины голова идет кругом. На ней восхитительное платье и прическа. Как замечательно – быть женщиной, красивой и молодой. И когда тебя так любят! – с восторгом воскликнула она.

– А мужчина достает из кармана подарок, и дорогое колье обвивает ее тонкую шею. Женщина в восторге!

– И говорят они о любви. Может быть, это и есть та самая любовь? – прошептала она.

– Может быть. Но вечером, придя, домой, этот красивый мужчина из другого кармана достанет тоже дорогое украшение и подарит его уже своей жене, и будет говорить все те же слова. А на самом деле, он не любит ни ту женщину, ни другую. Но это уже совсем другое…

– А эта девушка, которая так любит в постели своего мужчину. Она ничего не говорит, но делает это?

– Они просто занимаются любовью, а потом он заплатит ей деньги.

– Как можно “заниматься” любовью и не любить?

– Они так это называют. Думаю, это тоже не совсем то.

– Тогда, где она – эта любовь? И есть ли она вообще?… Может быть, эти? У него никого больше нет и у нее тоже. Они вдвоем, и ничто не мешает им быть вместе. Он говорит те же слова любви, а она отвечает ему, и делают они все, что хотят.

– Мужчина слишком стар для любви и для нее. А девушка никогда не родит ему детей. Она не любит, лишь уступает. Он богат, а она красива и юна. Это тоже совсем другое. Брачный договор – так они это называют. Брак, но не любовь. Уж лучше платить за это, чем называть любовью.