Войдя в свою комнату, он зажег свечу, снял пиджак. Отблески пламени падали на мебель, на предметы, стоявшие на бюро. Самодельная клетка Норберта стояла, накрытая тканью, как велел Филипп, чтобы кузнечик успокоился и отдохнул в своем новом обиталище.

Непрошеная улыбка тронула губы Роланда. Он подошел к комоду и приподнял уголок ткани. Кузнечик и в самом деле отдыхал, забившись в угол клетки и одним сонным глазом рассматривая травинку. Роланд опустил ткань и осмотрелся. Спать не хотелось совсем; энергия по-прежнему бушевала в его теле, охваченном одновременно разочарованием, паникой и общей досадой на самого себя. Он снова вышел из комнаты и запер за собой дверь.

Пожалуй, стоит поплавать в озере. Это немного прояснит сознание и поможет обдумать дальнейшие перспективы. Господь свидетель, ясность сознания ему необходима – он совершает ошибку за ошибкой, с тех пор как пересек границу Италии.

Роланд неторопливо побежал обратно через луг, уже продумывая свои следующие действия. Утром, конечно, придется за все расплатиться. Цветы? Какие цветы уже распустились, интересно? Ну, кроме проклятых персиковых деревьев, чтоб пчелы принесли на них великую чуму. Он выйдет рано, еще до завтрака, и что-нибудь да найдет.

Самый короткий путь к озеру вел через персиковый сад, но будь он проклят, если рискнет туда вернуться. Избегая деревьев, Роланд жался к стене террасы, недобрым глазом глядя на склон холма. Луна висела прямо над головой, холодная и далекая, и освещала траву вполне достаточно, чтобы видеть дорожку.

Из темноты послышался какой-то звук.

Он споткнулся и остановился.

Вот опять. Очень странный звук, высокий, сбивчивый, похожий на…

Хихиканье.

Роланд нахмурился. Глаза сощурились, превратившись в щелочки. Он пытался разглядеть хоть что-то в тенях перед собой.

Снова хихиканье.

Он сделал вперед шаг, другой. Еще несколько. И наткнулся на них так быстро, что едва не споткнулся о вытянутые ноги.

– Какого дьявола? – выдавил он.

– О, Роланд! Это ты? – Одна из теней у стены пошевелилась. – А мы думали, ты вернулся в замок.

Он открыл рот, закрыл. Снова открыл.

– Лилибет?

– Присоединяйся к нам, если хочешь. Хотя шампанское уже почти закончилось. – Об его ногу стукнулось что-то твердое и холодное. Бутылка.

– «К нам»? – пересохшими губами переспросил он. – Кто эти «мы»?

Из темноты послышался еще один голос.

– Синьор… ик. Вы вернулись?

– Франческа. – Он вздохнул. – Конечно.

– Знаешь, на самом деле она очень славная, – говорила Лилибет. Она держала его под руку, наслаждаясь теплом и крепостью его тела. – Правда, очень много пьет. Мне досталось едва ли полбокала.

Он буркнул:

– Тебе в твоем положении вполне достаточно.

– Это да. От вина в желудке все переворачивается. Она ужасно расстроилась там, в саду?

Роланд шагал быстро. Лилибет приходилось почти бежать, чтобы держаться рядом.

– На пару минут. – Он резко остановился и повернулся к ней. В ночной темноте она видела лишь очертания его лица. – А ты? Ты не выглядишь ужасно расстроенной.

– Ну, пару секунд я чувствовала себя довольно неловко. Увидела вас вместе и подумала…

– Худшее, надо полагать.

– Только на минутку. А потом поняла, что произошло, и здорово посмеялась. А бедная Франческа! Она и вправду безумно в тебя влюблена, повеса ты эдакий. Должно быть, для тебя это настоящая проблема – видеть, как женщины направо и налево лишаются чувств у твоих ног.

– Довольно неприятно, да. – Он говорил каменным тоном.

– Ты на меня сердишься?

– Я… – Он помолчал, подбирая слово. – Озадачен.

Она улыбнулась. Сегодня ночью Лилибет чувствовала себя неуязвимой, наполненной могуществом и восторгом. Она потянулась и погладила его по щеке, по мужественным, безупречным скулам. Он побрился, перед тем как отправиться в сад, и кожа под ее пальцами была гладкой и чуть влажной от росы. Как ей хотелось ткнуться носом в эту кожу, вдохнуть чистый мужской запах. Но она сказала только:

– Должна признаться – сегодня ночью я не собиралась ложиться с тобой в постель.

Лицо под ее ладонью напряглось.

– Почему?

– Прости. – Она провела по его плечу, руке, сжала одеревенелую ладонь. – Я пришла только для того, чтобы кое-что тебе сказать. Что-то очень важное, что ты должен знать.

– И что это?

– Сегодня я отправила письмо моим юристам. Попросила начать бракоразводный процесс.

Он ахнул в темноте.

– Ч-что? Но, Лилибет, это же чудесно! Неужели ты и вправду наконец это сделала? – Он схватил ее за локти и притянул к себе. – Милая моя! Мы должны это отпраздновать! Мы должны… О Господи! – Он обнял Лилибет, поднял в воздух и закружил. – Клянусь Богом, милая моя – только моя! – я не позволю ему обидеть тебя или Филиппа. Я буду защищать вас, как настоящий воин, ни на шаг не отойду…

– Тихо. Остановись! – Лилибет не могла сдержать смех. Она положила руки ему на плечи и давила ласково, но твердо, до тех пор пока он не опустил ее на землю. – Нет. Ты чересчур торопишься. Это не имеет к тебе никакого отношения, Роланд.

Его пальцы впились ей в спину.

– О чем это ты – не имеет ко мне отношения? Это имеет самое непосредственное ко мне отношение! К нам. Господи, Лилибет, ты же носишь моего ребенка…

Она прижала палец к его губам.

– Это только между мной и моим мужем. Ну и всеми женщинами, с которыми он переспал. Мне еще предстоит составить полный список с датами и местами и сделать кучу прочих утомительных вещей. Доказывать придется не только это, но и его жестокое обращение со мной.

Роланд подавил раздражение.

– Сочувствую, милая, – произнес он, целуя ее в лоб. – Весьма гадкое занятие.

– Это да. Испытание мне предстоит ужасное. – Она глубоко вздохнула, взяла его за руки, все еще обнимавшие ее за спину, отвела их и сжала. – Именно поэтому мы с тобой должны держаться врозь, до тех пор пока все не завершится. Пока я не получу Филиппа под законную единоличную опеку, я не могу полагаться на случай. Ты должен держаться в стороне.

Со стороны сада послышался негромкий крик козодоя. Руки Роланда тяжело лежали в ее ладонях.

– Держаться в стороне? – повторил он.

– Да. Конечно, я не могу силой заставить тебя покинуть замок, но это было бы лучше всего.

Еще одна долгая, тяжелая пауза. Роланд высвободил руки и положил их Лилибет на плечи.

– Покинуть? Ты с ума сошла? Боже правый, нет. Если он обнаружит, где ты скрываешься…